ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ
Войти
Логин:
Пароль:
Забыли пароль?
научная деятельность
структура институтаобразовательные проектыпериодические изданиясотрудники институтапресс-центрконтакты
русский | english
Информация об ИППИ РАН >> История института >> Воспоминания И. А. Овсеевича об ИППИ РАН

Воспоминания И. А. Овсеевича об  Институте  

Первоначально предполагалось, что это будет беспристрастное и объективное изложение истории ИППИ. Однако, работая над текстом, я понял, что при таком подходе трудно выполнить эту задачу. Каждый раз я обращался к своим воспоминаниям, к своим субъективным оценкам и т.д. Поэтому, в результате, мне пришлось отказаться от первоначального подхода и ограничиться здесь личными воспоминаниями, связанными с работою в ИППИ. Тем более, что занимаемая мною в эти годы должность заместителя директора института по научной части позволяла быть в курсе научных событий, происходящих в институте и по возможности объективно их оценивать.  С учетом этого замечания, приступаю к своим воспоминаниям.

Вернувшись в Москву в 1946 году после  демобилизации из армии , я стал работать в Центральном научно-исследовательском институте связи (ЦНИИС) Министерства связи СССР, откуда и уходил на фронт в августе 1941 года. За время моего отсутствия в ЦНИИС произошли кое-какие изменения. Сменилось руководство, несколько изменилась структура института, произошли изменения в кадровом составе. Но многие прежние работники остались с довоенных времен и меня встретили как старого, хорошего знакомого. Среди старых сослуживцев могу назвать Рудакова, Тедера, Кириллова, Малышева, Новодережкина, Гумелю. Появились и новые, молодые сотрудники, с некоторыми из них у меня быстро установились дружеские отношения. Например, назову Владимира Осиповича Шварцмана, контакты с которым не прекращаются до сих пор. Я назвал здесь имена сослуживцев по кабельной лаборатории, где я работал. Но, конечно, были и старые знакомые среди сотрудников других лабораторий, а с некоторыми из них я был знаком со времен учебы в институте. Упомяну Марка Уриевича Поляка, Григория Борисовича Давыдова, Даню Какузина, с которыми сложились близкие, дружеские и деловые отношения, было и ещё много других.  Казалось бы, все развивается нормально, и карьерная сторона жизни решена окончательно и бесповоротно. Но в мою судьбу вмешался мой давний знакомый Георгий Владимирович Добровольский, преподаватель кафедры дальней связи Московского электротехнического института связи, где я учился. Он предложил мне перейти на работу к нему в Академию наук, в Институт автоматики и телемеханики. С Г.В.Добровольским мы прежде успешно сотрудничали в ЦНИИС вплоть до моего ухода в Армию. Тогда очень важной являлась работа по настройке самой протяженной в мире (?) воздушной линии связи Москва-Хабаровск, Эта линия была только что построена с использованием бронзовой (медной) проволоки, полученной от японцев в уплату за КВЖД. Магистраль уплотнялась 3-мя высокочастотными каналами английской фирмы "Standard". Мы с Георгием Владимировичем занимались настройкой и измерениями этих каналов. Я сидел в Люберцах в выносном ЛАЗ"е (линейно-аппаратном зале), а он в Москве, в здании Центрального телеграфа. Работа подвигалась успешно, и у нас сложились добрые, товарищеские отношения.

Предложение Георгия Владимировича мне пришлось по душе и я подал заявление о поступлении в ИАТ. Моим оформлением занималась очень милая и скромная женщина, заведующая канцелярией и, по-видимому, отделом кадров, Анастасия Ефимовна Куприянова,  а также, почему-то, Николай Петрович Хрунов, который, как мне кажется, был заведующим аспирантурой. Возможно, Хрунов занялся мною, решив подсоединить меня к группе аспирантов ИАТ, изучающих иностранные языки и философию. Я приступил к работе 10 мая 1946 года. Почти одновременно я стал заниматься в группе немецкого языка. Н.П. Хрунов, оказавшийся одним из первых моих знакомых в ИАТ, был уже довольно пожилым человеком, небольшого роста, сильно ссутуленный и как бы скованный в движениях, заядлый курильщик. Он был закоренелым путейцем и его лексика была заполнена железнодорожной терминологией. Вспоминается, например, его шуточный афоризм: "Пассажир что клоп, бороться с ним нужно, но уничтожить его невозможно". Я немного остановился на личности Хрунова, поскольку он был первым человеком в администрации ИАТ, который протянул мне дружескую руку.

ИАТ размещался тогда в доме №4 по Малому Харитоньевскому переулку (ул. Грибоедова). Место в каком-то смысле историческое. Я не буду говорить о многих весьма важных и интересных строениях и учреждениях, расположенных на этой улице. Напомню лишь, в "Евгении Онегине" Пушкин говорит, что когда Татьяна Ларина приехала в Москву, она остановилась в теткином доме "у Харитонья в переулке". Дом № 4 был прекрасным пятиэтажным зданием, построенным  еще в досоветские времена Российским инженерным обществом по инициативе и активном участии тогдашнего председателя общества, известного специалиста в области сопротивления материалов, профессора МВТУ Тимошенко. На его 4-х этажах располагалось почти все Отделение технических наук (ОТН) АН СССР. Теперь такого отделения в Академии наук нет. Оно было создано, в свое время, по инициативе выдающихся академиков Крылова и Чаплыгина, в ответ  на запросы времени, как восполнение важного пробела в системе Академии наук, где до того не велись прикладные технические исследования. Кроме ИАТ АН СССР в доме № 4 находились Институт машиноведения (директор - академик Е.А. Чудаков, а затем академик А.А. Благонравов), Институт горного дела (академик А.А.Скочинский), Институт механики (член-корреспондент АН СССР Н.Г.Четаев), Секция радиотехники (председатель академик Б.А.Введенский), Секция водохозяйственных проблем (член-корреспондент АН СССР В.В.Звонков), Секция транспорта (академик В.Н.Образцов), Комитет технической терминологии (председатели в нем менялись; видным сотрудником там был Лотте, идеолог и научный руководитель этого научного направления, ученым секретарем Я.А.Климовицкий), Комиссия по истории естествознания и техники (председателем там одно время, правда недолго, была В.А.Голубцова - жена Г.М.Маленкова), Лаборатория научно-прикладной фотографии и кинематографии (ЛАФОКИ) (директор В.К.Борщенко). Там же размещалось бюро ОТН АН СССР с великолепным кабинетом академика-секретаря отделения (последовательно им были Б.А.Введенский, А.А.Благонравов, С.А. Христианович) с образцами механизмов, изготовленных самим П.Л.Чебышевым. В этом бюро постоянно сидел Ученый секретарь отделения С.В.Калинин, там же находилась редакция журнала "Известия АН СССР, серия ОТН", и там же помещалась замечательная библиотека-читальня ОТН (заведующая В.Ф. Климантович, а затем Е.О. Вильдт), в которой мы были завсегдатаями. Здание было 5-этажное и верхний этаж в нем занимала музей-квартира художника Мешкова; отсюда видно, институты ОТН не были слишком большими.

Группа Добровольского входила в состав лаборатории телемеханики, заведующим которой был Михаил Александрович Гаврилов тогда еще кандидат наук. Кроме меня в группу Добровольского входил Гирш Израилевич Цемель. В лабораторию же входили ещё Семен Михайлович Яковлев, Шафрановская, Бася Марковна Полыховская (?), Алексей Николаевич Юрасов и лаборант, мастер на все руки Алексей Кузьмич (?).

Гаврилов - крупный специалист в области телемеханики - был одним из создателей теории релейно-контактных схем. Основы теории были заложены работами американца Клода Шеннона и советского физика Виктора Ивановича Шестакова, Гаврилов успешно продолжил и развил эти работы. В частности, он, наряду с параллельно-последовательными релейно-контактными схемами, исследовал схемы мостикового типа. Он успешно защитил докторскую диссертацию по этой проблематике и впоследствии был избран членом-корреспондентом АН СССР.

На этом пути ему пришлось преодолеть немалые трудности, в том числе выдержать жестокую борьбу с предвзятой критикой, которая, в основном сводилась к обвинениям его в идеализме, что, по тем временам, грозило очень большими неприятностями.

В Ленинграде была целая группа специалистов-релейщиков (Фремке, Юргенсон и др.), которые устно и письменно клеймили Гаврилова. Они приезжали в Москву, на семинары и совещания, где выступал Гаврилов и, по своей неграмотности, а может и из-за корысти, голословно утверждали, что не может быть создано реальное, физическое устройство на основе "умствований" алгебры Буля. Юргенсон даже приехал на защиту диссертации Гаврилова и там обвинял его в лженауке и идеализме. Спасибо оппонентам Гаврилова, особенно Петру Сергеевичу Новикову и академику Миткевичу, которые по заслугам оценили это выступление и способствовали присуждению Гаврилову степени доктора технических наук.

М.А.Гаврилов провел большую работу по развитию исследований в области релейно-контактных схем, привлек к этой деятельности многих ведущих специалистов, в том числе наших коллег (В.Н.Рогинский, В.Г.Лазарев, Г.Н.Поваров, Ю.Л.Сагалович, Е.И.Пийль и др.), организовал в ИАТ (ныне ИПУ) хорошо работающий общемосковский семинар по этой тематике, был инициатором и организатором зимних и летних школ, международных конференций, которые привлекали большое число как советских, так и иностранных участников (румын Моисил, венгр Кальмар, чехи А. Свобода, Ф. Свобода и др.). Одним словом, заслуги М.А. Гаврилова в развитии этого важного научного направления несомненны. Безусловно, следует отметить активную роль сотрудников нашего института в организаторской и научной деятельности "школы" М.А.Гаврилова. Отмечу уже упомянутых мною В.Н.Рогинского, В.Г.Лазарева, Г.Н.Поварова, Е.И.Пийль, Ю.Л.Сагаловича.

Институт автоматики и телемеханики (ныне Институт проблем управления), в то время включал в себя ещё несколько сильных научных коллективов, занимающих важное место в мировой науке. Отметим, в частности, лабораторию электроники, руководимую членом-корреспондентом АН СССР Дмитрием Владимировичем Зерновым; в ней работали такие видные электронщики как Павел Григорьевич Тагер, один из изобретателей звукового кино  (система ТАГЕФОН), Кубецкий, изобретатель многоэлектродной лампы (мультиплексор Кубецкого), использующей эффект вторичной эмиссии электронов, Телишевский, Матвей Ильич Елинсон, Теодор Моисеевич Лифшиц, Бронислава Самойловно Кульварская. Эта лаборатория, после создания Института радиотехники и электроники АН СССР, целиком перешла туда. Лаборатория, руководимая академиком Борисом Николаевичем Петровым, занималась главным образом тематикой, связанной с управлением космическими аппаратами. В ней работали Емельянов, Портнов-Соколов, Рутковский, Уланов. Наряду с конкретными разработками систем управления сотрудники лаборатории получали интересные, новые теоретические результаты. Их деятельность была отмечена высокими правительственными наградами вплоть до Золотой Звезды Героя Социалистического Труда, которой удостоился Б.Н.Петров. Лаборатория, руководимая членом-корреспондентом АН СССР Борисом Степановичем Сотсковым, занималась, главным образом, тематикой, связанной с управлением морскими, в том числе подводными, объектами и имела серьезную практическую направленность. В ней работали Морис Аронович Розенблат, создавший теорию и реализовавший серию магнитных усилителей, Лев и Ирина Декабрун, Давид Яковлевич Либенсон, Борис Иосифович Филиппович, Борис Александрович Рябов, Шурыгин (?). Лаборатория, руководимая академиком Вадимом Александровичем Трапезниковым, автором серии малых электрических машин, занималась, в частности, под руководством Бориса Яковлевича Когана, созданием аналогового вычислительного комплекса-интегратора, который по своим параметрам не уступал лучшим мировым достижениям, а также системами управления объектами атомной технологии. Очень сильную лабораторию возглавлял Марк Аронович Айзерман, крупный теоретик в области проблем управления. В неё входили Яков Залманович Цыпкин, будущий академик, который потом возглавил самостоятельную лабораторию, Лев Ильич Розеноер, Браверман, Алексей Алексеевич Таль, Галина Тарасовна Полякова. Ряд выдающихся ученых-управленцев таких как Фельдбаум, Александр Яковлевич Лернер, Александр Михайлович Петровский, Виктор Александрович Ильин, Владимир Александрович Жожикашвили, Олег Иванович Авен, Михаил Владимирович Мееров, Владимир Викторович Солодовников, Шумиловский. Рузский, Лоссиевский, "главный историограф института" Александр Владимирович Храмой и многие другие; эти люди, занимавшие в разное время различные научные позиции от рядовых сотрудников до руководителей лабораторий, создавали золотой фонд специалистов в области теории управления, но, к сожалению я не могу сейчас точно указать эти позиции в те или иные моменты времени, как , впрочем, и их точные имена. Ученый совет института включал в себя ряд выдающихся ученых с мировым именем: Александр Александрович Андронов, Николай Николаевич Лузин. Виктор Сергеевич Кулебакин, Валентин Иванович Коваленков и ряд других.

Директором ИАТ был член-корреспондент АН СССР, генерал-майор Валентин Иванович Коваленков, персона, на которой я остановлюсь в дальнейшем несколько подробнее. Тут же замечу, что на посту директора его вскоре сменил Борис Николаевич Петров, будущий академик. После этого Валентин Иванович стал заведовать лабораторией проводной связи, выделив ее из лаборатории Гаврилова. Эта лаборатория, в составе 7-и человек, в 1948 году выделилась из ИАТ в самостоятельное учреждение при ОТН (Отделении технических наук) АН СССР с названием Лаборатория по разработке научных проблем проводной связи (ЛППС) АН СССР. Ее директором, как я сказал, был назначен В.И. Коваленков, а ученым секретарем я. Основной задачей Лаборатории было развитие теории проводной связи и её практических применений в области распространения электрических сигналов по проводам, совершенствование существующих и разработка новых  систем многоканальной связи и систем автоматизации городских и междугородних телефонных сетей. Фактически научное руководство Лабораторией осуществлял Г.В.Добровольский, чью область научных интересов составляли исследования переходных процессов в линейных электрических цепях и теория нелинейных колебаний. По первой тематике его помощником был я, а по второй - Гирш Израилевич Цемель. В результате исследований переходных процессов появилась написанная Георгием Владимировичем книга, в которой одну из глав написал я. Эта глава посвящалась исследованию переходных процессов с помощью интеграла Лапласа и Лапласа-Стильтьеса.

Кроме нас в лабораторию входили секретарь-машинистка, она же зав. канцелярией и нач. отдела кадров - Татьяна Зосимовна Кондратьева, и два лаборанта: Тибор Аншелевич Белоцерковский и Михаил Михайлович Чеболашвили. Активно сотрудничали с Лабораторией известные ученые связисты: А.Ф.Белеций, И.И.Гроднев, В.Н.Кулешов П.М.Курочкин, М.А.Сапожков, И.Е.Ефимов и др.

Лаборатория постепенно расширялась и меняла свой адрес. Разные помещения для нее мы получали благодаря заинтересованности Министерства связи СССР в тематике Лаборатории ну и, конечно, благодаря личным отношениям Коваленкова с Министрами связи, Николаем Демьяновичем Псурцевым, а затем с Константином Яковлевичем Сергейчуком, и их замами, особенно, с Иваном Васильевичем Клоковым и Александром Дмитриевичем Фортушенко. После смерти Валентина Ивановича в декабре 1957 г. эти отношения продолжил и укрепил наш новый директор Александр Александрович Харкевич, тогда член-корреспондент АН УССР. С приходом к руководству лаборатории Александра Александровича её тематика значительно расширилась; под его руководством начинается интенсивная разработка  проблем теории информации, что отразилось и в названии лаборатории. 17 апреля 1959 года по постановлению Президиума АН СССР №291 она стала называться Лабораторией систем передачи информации, а 29 декабря 1961 года по постановлению Президиума АН СССР №60 и в соответствии с решением Государственного комитета СМ СССР по координации научно-исследовательских работ от 3 декабря 1961г, а также в соответствии с соглашением с Министерством финансов СССР от 13 октября 1961г., Лаборатория систем передачи информации была преобразована в Институт проблем передачи информации (ИППИ) АН СССР. Его директором был утвержден А.А.Харкевич,  его заместителем по научной части И.А. Овсеевич, а ученым секретарем В.И.Нейман; тогда же была утверждена структура института. На заседании Президиума АН 19 июля 1963г. было решено создать в институте структурную лабораторию передачи и переработки информации в органах чувств, для чего из Института биофизики в ИППИ была передана лаборатория биофизики зрения. 15 мая 1970г по постановлению Бюро отделения от 26 июня1969г. из Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии в ИППИ  была передана Лаборатория кортикальных механизмов двигательной деятельности человека.

Первое время ЛППС продолжала находиться в помещении ИАТ (Малый Харитоньевский пер. 4), затем долгое время Лаборатория размещалась на Бакунинской улице в здании Бауманского телефонного узла (Е-1), затем на Покровском бульваре в здании АТС К-7, затем на шоссе Энтузиастов 156, на первом этаже жилого дома, в помещении, предназначенном для строительства телефонной станции, затем на проспекте Мира 118, на первом этаже жилого дома, в помещении, предназначенном для торговых учреждений, и наконец на Авиамоторной улице 8, занимая этаж в здании студенческого общежития МЭИС (ныне МТУСИ). Одновременно ЛППС АН СССР получила, при большой поддержке академика В.А.Кириллина, тогдашнего зам. пред. Совмина СССР, председателя Комитета по науке СССР, помещение первого этажа общежития рабочих Главмосстроя в доме по Партизанской улице 29, где до нас размещался Кунцевский райвоенкомат. Поддержку Кириллина, в значительной мере, инициировал его тогдашний заместитель академик Вадим Александрович Трапезников. Параллельно для лаборатории, руководимой Николаем Дмитриевичем Нюбергом, мы получили подвал в жилом доме в Очаково, откуда выехала лаборатория водных проблем (?) АН СССР, руководимая Саваренским, а лаборатории Виктора Семеновича Гурфинкеля и Левона Михайловича Чайлахяна влились в Институт, имея, соответственно, свои помещения на Ленинском пр. 33 и на Пятницкой ул. 48. Влившаяся в Институт позже лаборатория Николая Львовича Мусхелишвили также сохранила свое помещение в Курчатовском центре. Занимаемое Институтом в настоящее время здание по Большому Каретному пер.19 было получено в аренду от Моссовета с помощью и при активном участии академиков Акселя Ивановича Берга и Бориса Николаевича Петрова через тогдашнего зам. председателя Моссовета Сергея Михайловича Коломина. Мы, Берг, Петров и я, неоднократно обивали пороги Моссоветовского начальства на всех уровнях, писали разные письма за всевозможными подписями, представляли различные документы пока наши усилия, при доброжелательном отношении и некоторой заинтересованности Коломина, а также удачному стечению обстоятельств, не увенчались успехом.

Мы получили жилой дом с частично отселенными жильцами. Затем, с помощью Управления делами Академии наук, нам пришлось заниматься отселением еще оставшихся жильцов, с помощью, ГипроНИИ проектировать реконструкцию здания и, наконец, с помощью Академстроя осуществлять самою реконструкцию. Это, конечно, потребовало немалого времени и хлопот. Вспоминаю, как мне приходилось просить Акселя Ивановича для визита в Моссовет и другие организации одевать полную парадную форму адмирала со всеми прибамбасами, чтобы произвести должное впечатление на тамошних влиятельных чиновников. Аксель Иванович всегда с пониманием относился к этим моим просьбам, являлся в полном параде и, надо сказать, выглядел весьма импозантно. Во время обсуждения результатов очередного визита, он, посмеиваясь, интересовался впечатлением, которое  произвел своим внешним видом  

ЛППС постепенно укреплялась научными кадрами и вместе с тем расширялась ее научная тематика. Была создана хорошо работающая докторантура. Среди успешно защитивших докторские диссертации отметим Петра Михайловича Курочкина, генерала, зав. кафедрой Военной академии им. Фрунзе, Ивана Ефимовича Ефимова, сотрудника ЦНИИСа, генерала и будущего ректора МИИС (ныне МТУСИ), занимавшийся проблемой ожелезнения поверхности медных проводов кабелей связи; цель состояла в  повышении их индуктивности и уменьшении за этот счет затухания. Далее следует назвать Михаила Андреевича Сапожкова, сотрудника ЦНИИИС СА, работавшего в области телефонной акустики, Александра Федоровича Белецкого, будущего генерала, сотрудника Военной академии им. Буденного, изучавшего синтез электрических схем по характеристикам их затухания и фазы; Игоря Измайловича Гроднева, сотрудника МЭИС, будущего зав. кафедрой кабельной связи МЭИС, работавшего в области высокочастотных кабелей связи; Константина Ефимовича Кульбацкого, сотрудника ЦНИИС Минсвязи, а затем и нашего сотрудника, будущего ректора ВЗЭИС, исследовавшего попутный поток в коаксиальных кабелях; Василия Николаевича Кулешова, сотрудника ЦНИИС Минсвязи, разрабатывающего конструкции высокочастотных кабелей. Были в докторантуре и другие лица, так и не защитившие своих диссертаций. О каждом из них можно было бы сказать много хороших слов, и все они сыграли немаловажную роль в развитии отечественной техники связи.

Развивалась и техническая база Лаборатории. Мы использовали всякую возможность, чтобы в трудных условиях послевоенного времени приобретать необходимую научную аппаратуру и материалы для научных работ. Я, например, был командирован в Ленинград, в Академию им. Буденного к генералу Эльсницу, бывшему коллеге В. И. Коваленкова, и с его помощью получил несколько нужных нам приборов. Мы широко использовали связи с военным ведомством для пополнения аппаратурой со складов трофейного имущества Минобороны, в частности, бывали частыми гостями на военном складе трофейного имущества около станции Сортировочная Казанской железной дороги. Эта аппаратура в течение долгого времени была нашим единственным средством при экспериментальных исследованиях. Со временем положение с научным снабжением в учреждениях Академии наук улучшилось, и мы стали регулярно получать необходимые материалы и оборудование через Центракадемснаб. Заниматься этим приходилось научному персоналу, т.к. специальных снабженцев у нас долго ещё не было.

Директор лаборатории, В.И.Коваленков, в последние годы своей жизни занимался теоретическими исследованиями, завершая начатые им еще очень давно работы в области так называемых "телеграфных уравнений". Рассматриваемые им системы передачи электрических сигналов приводили к сложным системам дифференциальных уравнений "телеграфного" типа. Непосредственное их решение было трудным, и работа В.И. состояла в "расщеплении" этих сложных систем уравнений на совокупность более простых уравнений, поддающихся решению.

Надо сказать, что Валентин Иванович, выходец из простой семьи, получил хорошее образование. Он окончил Ленинградский электротехнический институт (ЛЭТИ) им. В.И.Ульянова (Ленина), занимаясь под руководством Фреймана и Поссе, и получил за свою дипломную работу весьма престижную премию, высшую по тем временам. Он стал профессором ЛЭТИ, а затем Военной академии связи им. Буденного. Наряду с теоретической работой и преподаванием, он уделял большое внимание развитию техники связи. Впервые в России, он повторил опыты Флеминга и сконструировал электронную лампу-триод, на основе которой создал усилительную схему. Эту систему он установил в Бологом и использовал в качестве телефонной трансляции на магистрали Москва-Ленинград для телефонной связи между Кремлем и Смольным. В.И. создал конструкцию злементов Лекланше и разработал технологию их производства. Им был организован в Москве завод, где их изготовляли и снабжали ими Красную армию. Эта деятельность В.И. не осталась незамеченной. Специальным декретом, подписанным Лениным, ему было выделено 5000 рублей золотом - по тем временам не малые деньги - для приобретения необходимых материалов и приборов на вольном рынке.

Вторым лицом в лаборатории, фактически осуществляющим руководство - В.И. становился стар и часто болел - был Г.В. Добровольский, который, к сожалению, также довольно много болел и умер в возрасте 48 лет. Замечу, что Г.В. был женат на Ангелине Андреевне Глаголевой, родной сестре известного изобретателя микроволнового генератора, Глаголевой-Аркадьевой. Это, в какой-то мере, определило научные контакты с не менее известным физиком-магнитологом, членом-корреспондентом АН СССР В.К. Аркадьевым. Мы посещали его семинар на физфаке МГУ, размещавшемся в помещении, где теперь находится ИРЭ РАН.

Лаборатория расширялась как по своему кадровому составу, так и по тематике. Появились такие люди как Иосиф Тимофеевич Турбович, Владимир Максимович Штейн, Вадим Николаевич Рогинский, Анатолий Демьянович Харкевич, Василий Александрович Судаков, Владимир Николаевич Кузнецов, Владимир Георгиевич Лазарев, Гелий Николаевич Поваров, Гелий Павлович Башарин, Юрий Львович Сагалович, Дмитрий Савельевич Лебедев, Александр Александрович Харкевич. Названные мною здесь лица, имевшие, как правило,  ученые степени, составили костяк будущего института. Кроме них были, конечно, еще аспиранты и сотрудники, не имеющие ученых степеней.

Соответственно расширялась тематика. Возникли исследования в области алгебры логики, теории релейно-контактных схем и теории автоматов вместе с их применением в технике связи, а также в области теории очередей и телетрафика. В первом из названых направлений сыграли важную роль уже упомянутый семинар М.А.Гаврилова, а также семинар В.И.Шестакова. В области теории массового обслуживания (в англоязычной литературе - теория очередей) работал замечательный семинар А.Я. Хинчина на мехмате МГУ. Во всех этих семинарах наши сотрудники принимали самое активное участие. В каком-то смысле  они составляли костяк этих семинаров и развивали почерпнутые там знания на внутрилабораторных семинарах, а также  использовали их в своей научной деятельности.

Большое внимание уделялось исследованиям распространения электромагнитных волн по линиям и каналам связи и, особенно, по коаксиальным кабелям и волноводам. В этой связи я назову имена Владимира Николаевича Кузнецова исследовавшего, в частности, распространение электромагнитной энергии по системе «один провод-земля» и обобщившего известную работу Поллачека в этой области, и Василия Александровича Судакова, проводившего аналогичные исследования в двухпроводной системе, где он оригинально использовал биполярную систему координат. В связи с появившимися предложениями использовать в качестве передающих сред волноводные линии связи В.Н. Кузнецов провел теоретические исследования распространения электромагнитных волн по волноводам. В то время  использование волноводов в качестве линий связи по техническим и экономическим причинам оказалось не целесообразным. Теперь же широкое применение стекловолоконных кабелей, возможно, делает эти работы более актуальными.  

Из-за ограничений, накладываемых на передачу сигналов их статистической и квантовой природой, а также из-за необходимости затрат энергии для этой передачи возникает интересный - как теоретически, так и практически - вопрос о том, каково минимальное количество энергии требуется для передачи единицы информации посредством электромагнитного поля. В 1963 году наши сотрудники, Дмитрий Савельевич Лебедев и Лев Борисович Левитин, опубликовали в ДАН, по представлению А.Н.Колмогорова, работу, в которой нашли выражение для пропускной способности канала с учетом квантовой природы поля и выражение для минимальной энергии при передаче. В случае "классического" (не квантового) канала это выражение переходит в известную формулу Шеннона для пропускной способности широкополосного канала с аддитивным гауссовским шумом, а выражение для минимальной энергии в известную формулу Бриллюэна. Соответствующие выражения для "квантового" канала становятся особенно актуальными в настоящее время в связи с развитием оптических (фотонных) средств передачи информации и такими достижениями техники связи как трансатлантические волоконно-оптические кабели и использование солитонных каналов с минимальным применением промежуточных усилителей.

После смерти В.И.Коваленкова, в декабре 1957 г., директором лаборатории был назначен А.А.Харкевич - крупный специалист в теоретической радиотехнике, впоследствии действительный член АН СССР. А.А. был не только выдающимся ученым, но и очень интересным человеком. Он был профессором Ленинградского Электротехнического института (ЛЭТИ) и много лет работал в области электроакустики. Его детищем, в частности, был знаменитый громкоговоритель "Рекорд", который до войны можно было найти в каждом доме, как оконечное устройство трансляционной сети. Он был одним из создателей теории электромеханических аналогий и автором многих книг, где в доступной форме излагались самые сложные волновые процессы и явления в радиотехнических и акустических устройствах. А.А. прекрасно владел речью, его лексика всегда была красочна, а его доклады, равно как и его статьи, всегда были безукоризненны по форме и оказывали большое воспитательное влияние на молодое поколение научных работников. Перед переходом к нам А.А. был выдающимся профессором - заведующим кафедрой теоретических основ радиотехники Московского электротехнического института связи (МЭИС). Там он воспитал многих прекрасных специалистов, часть которых вслед за ним перешла к нам. 3 февраля 2004 г. Институт провел торжественное заседание, посвященное 100-летию со дня рождения А.А.Харкевича - основателя и первого директора Института проблем передачи информации. Приход А.А. в лабораторию ознаменовался появлением у нас, как и вообще в России, инициированных им двух новых, весьма перспективных научных направлений: распознавание (или узнавание) образов и теория передачи информации. Это, в свою очередь, привело к изменению названия лаборатории, она стала называться Лабораторией систем передачи информации, а с декабря 1961 года, как было упомянуто, была преобразована в Институт проблем передачи информации (ИППИ АН СССР).

Преобразование лаборатории в институт повлекло за собой ряд накладываемых на него обязательств и поручений директивных органов. В частности, в соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР, ИППИ были поручены задания, предусмотренные программой фундаментальных исследований АН по проблеме "Роботы и робототехнические системы” на 1981-1985гг и затем на перспективу до 1990г. 30  августа 1990 г. вышел совместный приказ-постановление АН и Минздрава РСФСР о создании в Научно-производственном объединении Медсоцэкономинформа Минздрава РСФСР и в составе ИППИ совместной Лаборатории систем поддержки принятия решений в  медицине. К сожалению, это сотрудничество в дальнейшем распалось. Было много и других поручений как Президиума Академии наук СССР, так и ЦК КПСС и Совмина.

Первоначально в задачи ИППИ входило развитие теории передачи информации и её приложений (новые методы передачи информации, методы кодирования и декодирования как помехоустойчивого, так и "эффективного"), разработка принципиальных вопросов единой системы передачи и распределения информации (структура сетей и узлов связи, коммутация, автоматическое управление на сетях и узлах связи, теория массового  обслуживания),изучение механизмов узнавания в естественной и искусственной обстановке, моделирование алгоритмов узнавания и разработка методов автоматического узнавания (читающие машины, опознавание зрительных образов, опознавание звуков речи), исследование методов получения, кодирования, передачи и переработки информации в органах чувств человека и животных, изучение свойств отдельных нервных структур( в первую очередь, в сетчатке глаза ) и выяснение роли этих структур в передаче информации. В состав института первоначально входили: лаборатория теории информации (руководитель М.С. Пинскер), лаборатория иконики или обработки изображений (Д.С. Лебедев), лаборатория опознавания образов (И.Т.Турбович), лаборатория теории релейно-контактных схем, автоматов и  сетей передачи информации (В.Н. Рогинский), лаборатория теории коммутации и телетрафика (А.Д.Харкевич). Затем появились, с некоторыми  сдвигами по времени, три лаборатории, связанные по своей тематике с передачей и обработкой информации в живых системах: лаборатория обработки информации в органе зрения человека и животных (Н.Д.Нюберг), лаборатория управления движениями человека и животных (В.С.Гурфинкель), лаборатория передачи информации на клеточном уровне или иначе - лаборатория межклеточного взаимодействия (Л.М.Чайлахян). Предполагалось, что эти лаборатории образуют отдел, руководимый И.М.Гельфандом, но отдел фактически не был создан и все эти лаборатории действовали независимо. Несколько позже появилась лаборатория математических методов в биологии (С.В.Фомин), а затем еще лаборатория двигательной деятельности человека (М.А.Алексеев).

Создание в институте ряда лабораторий физиологического профиля и выделение как бы не свойственного тематике института отдела биоинформатики первоначально имело чисто внешнюю причину: дело в том, что начавшийся переезд в Пущино Института биофизики АН СССР вызвал  перспективу распада некоторых его лабораторий из-за реальной угрозы того, что многие из сотрудников откажутся от переезда. В этой связи и возникло решение, позволяющее сохранить этот коллектив, на тот момент уже представляющий самостоятельную научную школу со своим лицом, а именно, его перевели в наш институт. В принятии такого решения, помимо заинтересованных сотрудников Института биофизики, принимали участие член-корреспондент АН СССР А.А.Ляпунов, А.С.Монин, тогдашний ответственный работник Отдела науки ЦК КПСС, а позже академик, директор Института океанологии АН СССР, академик А.И.Берг. Встречи  Нюберга, а позднее Гурфинкеля и Чайлахяна с Александром Александровичем, в которых и я принимал самое деятельное участие, мои переговоры с Израилем Моисеевичем Гельфандом и с Андреем Николаевичем Колмогоровым, и, понятно, с представителями заинтересованных коллективов, Михаилом Моисеевичем Бонгардом, Михаилом Сергеевичем Смирновым, В.С.Гурфинкелем, Л.М. Чайлахяном, Сергеем Васильевичем Фоминым, Матвеем Архиповичем Алексеевым, выявившие полное взаимное понимание и общность интересов, привели к решению о переводе  к нам лабораторий Нюберга, Гурфинкеля, Чайлахяна из Института биофизики, а в дальнейшем к созданию лабораторий Фомина и Алексеева.

Следует подчеркнуть, что создание в институте лабораторий биологического профиля не была простой формальностью, она отвечала нашему пониманию важности изучать процессы "информационного взаимодействия" (термин, как мне кажется, удачно введенный Н.А.Кузнецовым) не только в технических системах, над чем институт фактически работал, но и в живых и социальных системах, чем мы в то время еще не занимались. Этот взгляд привел к созданию в институте дополнительных лабораторий биоинформационного профиля, лаборатории сознания и коммуникаций, а также лаборатории компьютерной лингвистики. Эти организационные нововведения не всегда происходили на "безоблачном" фоне, без трудностей. Достаточно вспомнить драматическое положение в биологии, возникшее после сессии ВАСХНИЛ 1948 года, критику кибернетики как "буржуазной лженауки", преследование конкретных лиц, представляющих  эти научные направления, и, наконец, исследования в области языкознания, подвергавшиеся критике со стороны высшего партийного руководства, чтобы понять трудности, которые приходилось преодолевать при создании новых подразделений института, не говоря уж о других, более привычных, материальных и социальных, трудностях.

Со временем структура института менялась, не только появлялись новые лаборатории, но исчезали старые. Это происходило по разным причинам, в том числе и по кадровым. Менялись также заведующие лабораториями. Кроме упомянутых выше, лабораториями заведовали, а некоторые продолжают заведывать и теперь следующие ученые: В.И.Сифоров, Н.А.Кузнецов, В.М.Вишневский, И.А.Овсеевич, Л.П.Ярославский, В.В.Зяблов, Р.Л.Добрушин, Р.А.Минлос, В.Г.Лазарев, С.Н.Степанов, М.М.Бонгард, А.Л.Бызов, И.Ш.Пинскер, Ю.Д.Апресян, М.Богуславский, Б.С.Цыбаков, Л.И.Титомир, Н.Л.Мусхелишвили, А.В.Чернавский, А.Ю.Веретенников, М.Н.Вайнцвайг, В.Бастаков, Б.М. Миллер.

Возникшие в тематике института с приходом в него А.А.Харкевича проблемы распознавания образов и передачи информации явились теми научными направлениями, которые не только находились, как принято говорить, "на переднем крае фронта науки", но и, в каком-то смысле, определили научное лицо института: они привлекли к нему внимание широкой научной общественности как внутри СССР (России), так и за ее пределами, способствовали привлечению в состав ИППИ многих молодых и талантливых ученых. В частности, в институт пришли талантливые ученики Андрея Николаевича Колмогорова, который одним из первых оценил значимость работ основоположника теории информации Клода Шеннона. Он стал читать соответствующий спецкурс на мехмате МГУ, вошел в редколлегию журнала "Проблемы передачи информации" и в его первом номере опубликовал статью "Три подхода к определению понятия «количество информации»", а затем в 1969 г. статью "К логическим основам теории информации и теории вероятностей". Эти работы привели к созданию нового раздела математической науки - алгоритмической теории информации. Среди пришедших в Институт учеников Колмогорова назову Роланда Львовича Добрушина, Марка Семеновича Пинскера, Рафаила Залмановича Хасьминского, Леонида Александровича Бассалыго,  а затем их учеников - Михаила Борисовича Невельсона, Вячеслава Валериевича Прелова, Юрия Михайловича Сухова, Семена Бенционовича Шлосмана, получивших мировую известность, а также рано ушедших из жизни Леню Либкинда и Мишу Кармазина. И.М. Гельфанд, который один из первых в России опубликовал  в 1956 г. в Трудах 3-го Математического съезда, вместе с А.Н.Колмогоровым и Акивой Моисеевичем Ягломом, а в 1957 г. в Успехах математических наук, совместно с А.М. Ягломом, статьи по теории информации, рекомендовал для работы в институте замечательных математиков, будущих Филдсовских лауреатов, Григория Александровича Маргулиса и Максима Львовича Концевича и постоянно поддерживал тесные контакты с институтом на неформальном уровне. Отмечу весьма почетное избрание Максима Концевича действительным членом Французской Академии Наук и затем награждение его Орденом почетного легиона за научные заслуги перед Францией.

Впоследствии эта группа математиков пополнилась прекрасными специалистами: Робертом Адольфовичем Минлосом, Сергеем Израилевичем Гельфандом, Михаилом Анатольевичем Цфасманом, Сергеем Георгиевичем Влэдуцем, Григорием Иосифовичем Ольшанским, Александром Николаевичем Рыбко, Фридрихом Израилевичем Карпелевичем, внесшими существенный вклад в развитие теории передачи информации; также следует назвать Сергея Васильевича Фомина, Александра Александровича Кирилова, Андрея Юрьевича Окунькова. Я не называю здесь многих других математиков -сотрудников института, среди которых много людей, составивших славу советской и российской науки, просто потому, что они специализировались в более удаленной от меня области и действовали, в рамках института, в более позднее время.

Тем не менее, я не могу оставить без внимания работу в институте такого выдающегося математика, каким был Марк Александрович Красносельский, создавший новое направление в нелинейном анализе. Он со своими учениками (из сотрудников института: Александром Марковичем Красносельским, Виктором Сергеевичем Казякиным, Алексеем Вадимовичем Покровским, Дмитрием Игоревичем Рачинским) в последние восемь лет своей жизни развивал в нелинейном анализе разделы, относящиеся к гистерезису, бифуркациям и резонансам, к теории монотонных операторов, а совместно с Николаем Александровичем Кузнецовым работал в теории непараметрической идентификации, а также в теории рассинхронизованных систем и систем с неполными коррекциями.

К названным сотрудникам Марка Александровича добавлю ещё несколько имён  математиков, пришедших к нам из ИПУ вместе с Н.А.Кузнецовым, с которыми мне пришлось в какой-то мере контактировать: Роберта Шевильевича Липцера, Александра Юрьевича Веретенникова, Анатолия Анатольевича Пухальского, Евгения Александровича Асарина, Александра Александровича Владимирова и рано ушедшего из жизни Владимира Вячеславовича Калашникова, Последний возглавлял учебно-научный центр, состоящий из студентов-старшекурсников и аспирантов Физтех"а, а теперь, после смерти Калашникова, носящий его имя и продолжающий успешно функционировать в качестве структурного подразделения института.

Стоит отметить подготовленный в институте и выпущенный  Академией наук СССР указатель по терминологии в теории информации (в основном  его создавали Б.С.Цыбаков и М.С.Пинскер при редакционном участии А.А.Харкевича). Для периода становления теории передачи информации это было довольно существенно, поскольку в ходу было много разного рода спекулятивных высказываний, использующих теоретико-информационную терминологию.

Проблема узнавания изображения привлекла в институт работников физиологических лабораторий, в которых эта проблематика, в зачаточном виде уже существовала. Например, в лаборатории зрения Института биофизики, возглавлявшейся Николаем Дмитриевичем Нюбергом, математиком по образованию, который живо интересовался проблемами распознавания образов, были такие лица как М.М. Бонгард, М.С. Смирнов, В.В. Максимов, Г.М. Зенкин, А.П. Петров, П.П. Николаев, физики по образованию, вплотную приблизившиеся к исследованиям проблемы узнавания, а так же А.Л. Бызов (член-корреспондент АН СССР, будущий зав.лабораторией) А.Л. Ярбус, Г.А. Мазохин-Поршняков, изучающие механизмы и роль зрительного анализатора в процессах распознавания.

То же можно сказать о В.С.Гурфинкеле, будущем академике, М.А.Алексееве, Р.С. Персон, М.Л. Шике, И.А. Кедер-Степановой, Ю.И.Аршавском, А.Г.Фельдмане, изучающих механизмы переработки информации в живых организмах при управлении движениями и узнавании окружающего мира, а также о Л.М. Чайлахяне, будущем чл.-корр. АН СССР,  В.В.Смолянинове, Е.А.Либермане, изучающих процессы переработки информации и узнавания в живых системах на клеточном уровне. Ниже я остановлюсь на некоторых их работах, заслуживающих, как мне кажется, более детального рассмотрения. В них в чём-то были предвосхищены современные исследования по клонированию млекопитающих.

После смерти академика А.А. Харкевича в марте 1965 г. директором института был назначен член-корреспондент АН СССР Владимир Иванович Сифоров, занимавший этот пост вплоть до своей смерти в октябре 1993 г. В.И.Сифоров, крупный специалист в области радиотехники, занимал весьма престижные административные позиции в различных организациях: он был заместителем начальника Военно-воздушной академии им. Можайского в Ленинграде, заместителем министра Радиотехнической промышленности, профессором ЛЭТИ и заведующим отделом ЦРЛ (Центральная радиолаборатория) в Ленинграде, а после переезда в Москву стал профессором, заведующим кафедрой радиоприемных устройств Московского энергетического института, совмещая эту работу с должностью заведующего лабораторией в Институте радиотехники и электроники АН СССР, откуда и перешел на работу к нам. Владимир Иванович одним из первых  применил методы теории вероятностей к исследованию процессов в радиоприемниках, он был одним из создателей отечественной радиолокации, автором знаменитого учебника по радиоприемным устройствам, по которому учились многие поколения советских (российских) радио специалистов.

После смерти В.И. Сифорова директором Института был избран и продолжает им  оставаться до настоящего времени академик Н.А. Кузнецов.

Я не предполагаю здесь давать систематический обзор всех научных достижений Лаборатории и Института и даже приводить их короткий перечень. Остановлюсь лишь на некоторых, запомнившихся мне результатах. Конечно, я что-то упускаю и, наоборот, каким-то сравнительно менее значительным фактам придаю, как может показаться, большее значение, чем они того заслуживают, но что поделать – так устроена моя память и тут уж остается только извиниться.

В первые послевоенные годы важную роль в развитии техники связи в стране, в том числе в междугородной телефонизации, играли, как я уже упоминал, широкополосные коаксиальные кабели, обеспечивающие передачу сотен телефонных каналов и телевизионной программы. Первый коаксиальный кабель был проложен между Москвой и Ленинградом, а следующий – между Москвой и Киевом.

Это были не новые кабели, выпущенные каким-либо заводом, а бывшие в употреблении в Германии и полученные нами в виде репараций. Например, первый проложенный у нас кабель ранее эксплуатировался на магистрали Берлин-Лейпциг. Он был извлечен из земляной траншеи, намотан на барабаны и доставлен в СССР.

Естественно, что при этом кабель испытал массу механических повреждений, которые не могли не сказаться на его технических параметрах и прежде всего на его "однородности". Электромагнитная волна, распространяясь вдоль кабеля, "натыкалась" на неоднородности электрических характеристик кабеля и отражалась от них, создавая специфическую помеху - "попутный поток", нарушающий качество передаваемой картинки.

Лаборатория (ЛППС), а затем и Институт активно включились в эту проблематику и наряду с теоретическим ее изучением (этим занимались Константин Ефимович Кульбацкий вместе с Клавдией Михайловной Архиповой и Владимир Максимович Штейн), были предприняты экспериментальные исследования и измерения строительных длин и участков строящейся магистрали. Была создана специальная измерительная аппаратура для измерения частотных характеристик затухания и группового времени распространения сигнала в коаксиальном кабеле, работавшая в широком (телевизионном) диапазоне частот (над этим трудились И.Т. Турбович, Александр Владимирович Книппер). В ней использовался свипирующий генератор, который пробегал весь диапазон частот, нужных для измерения затухания и группового времени.  При этом теоретически и экспериментально обосновывалась величина скорости свипирования, при которой отсутствовали искажения измеряемых величин затухания и группового времени за счет возникающих переходных процессов и которая, в то же время, обеспечивала допустимое время измерений. Оценка искажений измеряемых величин представляла известные трудности, но они были успешно преодолены. Прибор, он назывался ИЧХ (измеритель частотных характеристик), широко использовался при строительстве коаксиальных магистралей и организации передач телевизионных программ между Москвой и Ленинградом и Москвой и Киевом.

Эта же группа экспериментаторов создала прибор, позволяющий глубоководным водолазам, использующим для дыхания кислородно-гелиевую смесь, приводящую к искажению речи, к её неразборчивости, вести переговоры при нормальном качестве звучания.

Из многочисленных работ по теории автоматов и релейно-контактных схем упомяну работы Гелия Николаевича Поварова, в которых идеи К.Шеннона и В.И.Шестакова были развиты применительно к задачам синтеза релейно-контактных схем. Его публикации, начиная с 1954 г., создали фундамент для возникновения школы синтеза переключательных схем. В частности, его, так называемый, “метод каскадов” послужил Вадиму Николаевичу Рогинскому исходной позицией в разработке "графического метода" синтеза релейно-контактных схем. На основе этого метода группой, возглавляемой Владимиром Георгиевичем Лазаревым, впервые в мире был создан автомат - машина синтеза релейно-контактных схем. Эта машина успешно демонстрировалась на Всемирной выставке в Брюсселе и получила там Гран-при.

Сотрудник В.Н.Рогинского Юрий Львович Сагалович в 1958 г. выдвинул оригинальную гипотезу о возможной реализации в виде схем только тех булевых функций, которые обладают хорошо упорядоченным строением, например, имеют нетривиальную группу инерции перестановок и инверсий переменных. Гипотеза получила экспериментальное подтверждение и многократно использовалась в различных, в том числе и прикладных, ситуациях.

Ю. Л. Сагалович успешно развивал исследования по разделяющим системам, возникающим, чаще всего, из различных нужд электронной техники. Например, в задачах алгебраической диагностики или из требований противогоночного кодирования внутренних состояний автомата эти требования вводятся  ради соблюдения принципа детерминизма при переходах автомата из одного состояния в другое при одном и том же входном сигнале. В этом направлении серьезные результаты были также получены Еленой Ивановной Пийль, построившей ряд алгоритмов такого кодирования внутренних состояний автомата, при котором число элементов памяти минимально.

Близко к теории автоматов и релейно-контактных схем примыкали работы, выполненные группами сотрудников, вместе с их руководителями - В.Н.Рогинским, Анатолием Демьяновичем Харкевичем, В.Г.Лазаревым в области систем распределения информации (теории сетей связи, систем коммутации, включая управление на сетях и теорию телетрафика). Большинство этих работ имело четкую прикладную направленность и ставило своей целью содействовать развитию отечественной техники связи. Так, например, в конце пятидесятых годов и первой половине шестидесятых промышленностью создавались новые, координатные, системы АТС. При этом полученные к тому времени А.Д.Харкевичем результаты по анализу, синтезу и оптимизации структуры систем единичной и разовой коммутации как для  случайных, так и детерминированных процессов были использованы при выборе оптимальных структур блоков искания в коммутационных узлах и станциях городской и междугородной связи. В частности, сотрудниками института под руководством В.Г.Лазарева была создана релейная телефонная подстанция, А.Д.Харкевичем разработана схема группообразования координатной телефонной подстанции: эта схема была использована при выпуске серийной аппаратуры.

Разработанный А.Д. Харкевичем метод эффективной доступности для определения пропускной способности звеньевых коммутационных систем позволил при разработке координатных и электронных узлов распределения информации проще и с достаточной степенью точности производить инженерные расчеты таких систем.

А.В.Бутрименко и В.Г.Лазаревым был разработан метод оптимальной маршрутизации  сообщений по сети, так называемый метод рельефа, при котором сообщение двигается от узла к узлу подобно шарику, катящемуся под горку. Потом этот метод был усовершенствован самим Лазаревым и его сотрудниками. Им же и его сотрудниками был разработан целый ряд методов управления на сетях.

В.Н.Рогинский предложил идею единого канала, способного пропускать все виды информации в единообразной форме.

Интересные и важные с практической точки зрения результаты были поучены в области теории телетрафика Гелием Павловичем Башариным, Владимиром Ильичем Нейманом, Вилем Петровичем Швальбом, Исааком Моисеевичем Духовным, Павлом Петровичем Бочаровым, Иваном  Михайловичем Архиповым, Валентиной Тимофеевной Лысенковой, а позднее Евгением Ивановичем Школьным, Сергеем Николаевичем Степановым, Евгенией Олеговной Наумовой, Валерием Арсеньевичем Наумовым. Здесь я выделю работы Г.П. Башарина по математическим и алгоритмическим методам расчета многоступенных схем коммутации, разработку компьютерных программ и расчет наиболее полных таблиц функций Эрланга, изданных в виде отдельной книги в 1961г. Позднее, в 1968 г. вышла книга Г.П. Башарина, А.Д.Харкевича и М.А.Шнепс-Шнеппе "Массовое обслуживание в телефонии", в которой, в частности, получил освещение один из основных результатов в области многоступенной коммутации, известный под названием распределения Башарина-Лонгли-Бенеша.

В последние годы Владимиром Мироновичем Вишневским и его сотрудниками были выполнены важные в практическом отношении и серьезные в смысле теоретической значимости работы для теории сетей передачи информации и теории телетрафика. Это происходило в руководимой Вишневским лаборатории компьютерных сетей, костяк которой составляли математики-программисты из Института проблем управления РАН, занимавшиеся разработкой и внедрением первой в стране сети пакетной коммутации "Сирена". В этой же лаборатории был получен ряд теоретических результатов в области теории экстремальных графов, теории сетей массового обслуживания и надежности. Указанные результаты, а также опыт проектирования и внедрения крупномасштабных проектов сетей передачи информации нашли отражение в фундаментальной монографии В.М.Вишневского "Теоретические основы проектирования компьютерных сетей". В ней в сжатой форме излагаются основные математические методы теории телетрафика, включая новейшие результаты в этой области, а также указаны направления её развития. В последние годы в лаборатории разрабатываются теоретические методы проектирования широкополосных беспроводных сетей.

Создана и успешно эксплуатируется сеть "Радионет" для беспроводного подключения в Интернет организаций науки, образования и культуры. Опыт проектирования беспроводных сетей передачи информации отражен в монографии В.М. Вишневского, А.И. Ляхова, С.П.Портного и И.В. Шахнович "Широкополосные беспроводные сети передачи информации", вышедшей в свет в 2005 году. Отмечу здесь, что фундаментальный вклад в теорию сетей внесли наши математики. Но об этом будет сказано ниже.

Все эти и многие другие работы выполненные в те годы позволили А.А. Харкевичу выступить с инициативой создания ЕАСС (Единой автоматизированной сети связи) страны. Он, вместе с Рогинским, А.Д. Харкевичем и Лазаревым, выступили с научными докладами на Техническом совете Министерства связи СССР, содержащими соответствующее предложение. Это наше предложение о ЕАСС, в принципе, было поддержано Министерством связи и завершилось изданием соответствующего Постановления. К сожалению, по разным причинам, это Постановление не было реализовано.

Говоря о наших достижениях в области теории информации хочу, прежде всего, отметить выдающуюся роль, которую сыграл Роланд Львович Добрушин в  формировании и развитии у нас этого научного направления. Многие помнят  его глубокие и блестящие по форме высказывания по широкому кругу вопросов, относящихся к теории передачи информации. Велика заслуга Добрушина в подборе и подготовке надлежащих кадров, в определении направлений исследований и их приоритетах, в оценке выполненных работ. Из личных научных достижений Р.Л.Добрушина отмечу, опубликованную в 1959 г. в “Успехах математических наук” работу по доказательству основной теоремы теории информации (теоремы Шеннона) в общем случае, а также его очень глубокие соображения, к сожалению, не полностью опубликованные, о связи, скорее даже об изоморфизме, между некоторыми концепциями статистической механики (матфизики) и задачами кибернетики, конкретнее, задачами, относящимися к сложным сетям передачи информации. Эти соображения впоследствии были "взяты на вооружение" коллегами Добрушина, получившими, на их основе, ряд новых, замечательных результатов. Например, Александр Николаевич Рыбко и Максим Львович Концевич установили факт существования у больших сетей Джексона нескольких метастабильных состояний, что оказалось неожиданным и весьма примечательным результатом. Замечательные результаты были получены Семеном Бенционовичем Шлосманом. В цикле работ, посвященных математической теории фазовых переходов удалось установить природу фазовых переходов в системах с большой энтропией. В ряде работ, относящихся к конструкции Вульфа была создана техника, позволяющая изучать геометрию случайных поверхностей раздела фаз. Построена математическая теория метастабильных состояний, которые возникают, когда параметры системы медленно меняются и проходят через точку фазового перехода (до появления этой работы изучение метастабильных состояний носило эвристический характер). В цикле работ Шлосмана с А.Н.Рыбко и Владимировым, посвященных теории больших информационных сетей, изучены пределы справедливости т.н. пуассоновской гипотезы (гипотезы Клейнрока, много лет остававшейся недоказанной), согласно которой потоки в больших сетях делаются асимптотическими пуассоновскими с постоянной интенсивностью. Обнаружены явления фазовых переходов в сетях, когда  система делается неустойчивой, а пуассоновская гипотеза нарушается.

Другая важная идея, высказанная в работах Р.Л. Добрушина с Никитой Дмитриевной Введенской и Фридриха Израилевича Карпелевича с А.Н. Рыбко, это перенос идеологии среднего поля из статистической механики на случай среднего поля для сетей и переход для ряда сетевых моделей (простейшая из них это модель, в которой все компоненты одинаково взаимодействуют между собой) к термодинамическому пределу; в работе Ф.И.Карпелевича с А.Н. Рыбко содержится также уже упоминавшееся доказательство пуассоновской гипотезы потока в сетях.

И, наконец, опровержение в работе А.Н.Рыбко и А.Л.Столяра гипотезы об эргодичности сети, в которой нагрузка в каждом узле меньше 1. Это было сделано ими с помощью метода эйлеровского перехода к жидкостному пределу.

 Этой же тематике - изучению эргодических свойств и фазовых переходов в многокомпонентных динамических системах с хаотическим поведением (больших сетях со случайными элементами) принадлежат работы, выполненные Михаилом Львовичем Бланком. Им разработан термодинамический формализм, основанный на прямом операторном подходе в теории динамических систем с хаотическим поведением. Он показал, что для ряда динамических систем термодинамический предельный переход, связанный с пределом нулевого взаимодействия ("нулевой температурой"), может не совпадать (даже качественно) с прямым произведением невозмущенных систем. Бланк установил также возникновение эффекта "дальнодействия" в многокомпонентных системах, выражающееся в сильной зависимости асимптотической динамики для средних значений по пространству от граничных условий при сколь угодно больших размерах рассматриваемых областей. Им дан анализ асимптотической динамики ряда моделей бесконечной системы частиц на одномерной решетке, находящихся под действием постоянной силы и доказано существование фазового перехода с гистерезисом в этих системах.  

Важную роль в становлении теории передачи информации сыграла вышедшая в 1960 г. книга Марка Семеновича Пинскера "Информация и информационная устойчивость случайных величин и процессов". В ней в строгой математической форме рассмотрен широкий круг вопросов теории передачи информации, составляющих фундамент этой науки. Следует сказать, что Пинскером самостоятельно, а также в соавторстве с рядом сотрудников ИППИ - Бассалыго, Преловым, Сергеем Израилевичем Гельфандом и многими другими, в том числе  и с автором настоящих заметок - опубликовано множество статей по теории передачи информации и прилегающим областям теории вероятностей, и все они имеют фундаментальное значение для развития этой области науки.

        Отметим ещё работы Марата Валиевича Бурнашева по теории передачи информации по каналaм с обратной связью, истоки которых восходят еще к работам Пинскера, Цыбакова, Овсеевича. Он нашел точный вид функции надежности для широкого класс каналов с бесшумной обратной связью при случайном времени передачи (функция надежности определяет поведение  экспоненты минимально достижимой вероятности ошибки при заданной скорости передачи). Для этого был развит метод получения верхних оценок функции надежности. Далее, Бурнашевым была найдена минимально достижимая среднеквадратичная ошибка при передаче параметра по каналу с белым гауссовским шумом. Разработанный для этого метод оказался полезным и в классической задаче исследования функции надежности различных каналов связи. В частности, с его помощью были улучшены известные ранее оценки сверху для функции надежности гауссовского и двоичного симметричного каналов связи.

В январе 1965 г. основан и с тех пор регулярно выходит журнал Проблемы передачи информации (ППИ), ставший одним из центральных изданий в мировой периодике по теории информации. Большую роль в планомерной работе журнала, в высоком качестве публикуемого в нем материала, в работе с авторами и т.д. сыграли Борис Соломонович Цыбаков и Леонид Александрович Бассалыго, а также бессменная заведующая редакцией Светлана Васильевна Золотайкина.

Важное значение в дальнейшем развитии теории информации имели работы в области статистики. Здесь, в первую очередь, следует отметить работы, выполненные группой исследователей под руководством Рафаила Залмановича Хасьминского и лично им самим. По аналогии с принципом усреднения для детерминированных дифференциальных уравнений, разработанным Крыловым и Боголюбовым, был обоснован принцип усреднения для решений стохастических дифференциальных уравнений (С.Д.У.), разработан аналог функций Ляпунова для С.Д.У. Введено понятие устойчивости по вероятности, P-устойчивпсти, устойчивости почти наверное и даны удобные критерии для определения этих типов устойчивости. Совместно с Михаилом Борисовичем Невельсоном выполнен цикл работ по стохастической аппроксимации. Были существенно обобщены результаты оригинальных работ в этой области Роббинса, Монро, Вольфовица. Позднее совместно с Ильдаром Абдулловичем Ибрагимовым были развиты фундаментальные вопросы теории оценивания. В частности, были найдены общие условия, при которых оценка максимального правдоподобия и байесовские оценки асимптотически эффективны. Были изучены свойства оценок параметров для нерегулярных семейств экспериментов. Рассмотрен ряд задач параметрического оценивания  для важных классов случайных процессов. Оказалось, что в теории непараметрического оценивания весьма плодотворными являются методы теории информации. М.С. Пинскеру принадлежит важная идея построения непараметрических оценок не только с асимптотически оптимальной скоростью сходимости рисков к нулю, но и с оптимальной константой.

Эта идея была развита в последующих работах Голубева, Хасьминского, Цыбакова и др. Георгий Ксенофонтович Голубев совместно с М.С.Пинскером обобщили и развили минимаксную теорему Пинскера применительно к новым классам задач минимаксного оценивания (экстраполяция, интерполяция и фильтрация). Г.К.Голубевым были разработаны методы адаптивного оценивания, позволяющие строить асимптотически минимаксные оценки, не зависящие от априорной информации об оцениваемой функции: как раз это  требуется при асимптотическом минимаксном оценивании. Были построены такие оценки для плотности, спектральной плотности гауссовского стационарного процесса, функции регрессии. Он разработал также семипараметрическое оценивание для задач оценивания периода и задержки сигнала неизвестной формы, являющиеся асимптотически эффективными и не использующие априорной информации о сигнале. Далее Голубев развил также концепцию локальной асимптотической нормальности для широких классов задач функционального непараметрического оценивания. Полученные Голубевым результаты приводят к решению широкого спектра проблем, относящихся к статистическому подходу к обратным задачам, начиная от классической проблемы Виксела (совместно с Б.Левитом) до оракульных неравенств в обратных задачах (совместно с Д.Пикар, Л.Ковалье, А.Цыбаковым). Отметим также работы Бурнашева по асимптотическим разложениям в задачах оценивания и обнаружения сигналов, где им был развит метод получения таких разложений без использования предельных теорем. С помощью этого метода были получены асимптотические разложения различных статистических оценок (и связанных с ними функционалов) параметра сигнала в белом гауссовском шуме и в классической схеме независимых наблюдений, а также в задачах обнаружения сигнала. Часть исследований была выполнена им совместно с В.Пуром (CША). Сюда же отнесем выполненные Бурнашевым совместно с Р.Алсведе (Германия), С.Амари, Те Сун Ханом (Япония) работы по оптимальному оцениванию и проверке гипотез при наличии информационных ограничений на наблюдения, а также по идентификации в теории информации и геометрии вероятностных мер. Эти работы были выполнены им совместно с Л.А.Бассалыго и С.Верду (CША), и в них был разработан новый геометрический подход к исследованию задач идентификации в теории информации. Это позволило значительно усилить известные теоремы кодирования, а также установить определенную эквивалентность этих задач с некоторыми задачами криптографии. В частности, в весьма важной задаче упаковки вероятностных мер были получены наилучшие известные на сегодня  оценки.

К исследованиям по непараметрической статистике примыкают также работы выполненные Робертом Шевильевичем Липцером с Хасьминским и рядом других наших сотрудников. Сюда же отнесу большой цикл работ Р.Ш.Липцера по принципу усреднения и диффузионной аппроксимации и фильтрации, теории очередей, стохастическом управлении, а также по теории линейной и нелинейной фильтрации случайных процессов.

В более позднее время в теории передачи информации у нас, да и во всем мире, внимание исследователей сконцентрировалось на вопросах теории и методов кодирования - как помехоустойчивого, так и эффективного кодирования, а также на вопросах криптографии, составляющих самостоятельный раздел теории информации.

Cреди работ по помехоустойчивому кодированию, составляющих, в тот период, основной поток исследований как в нашем институте, так и во всем мире, в первую очередь укажу работу 1970 г. Валерия Денисовича Гоппы. Он создал новый класс кодов, получивших в мировой литературе  название кодов Гоппы (теперь их обычно называют классическими кодами Гоппы в отличие от алгеброгеометрических). Более чем десятилетнее продумывание этой конструкции кодов привело Валерия Денисовича Гоппу к замечательному открытию, состоящему в том, что в его конструкции, оперирующей с многочленами, т.е. с алгебраическими функциями на прямой, можно заменить прямую на гладкую алгебраическую кривую более высокого рода. В начале 1981 года он рассказал об этом на семинаре кафедры алгебры МГУ. Похоже, единственным слушателем, который понял доклад и им заинтересовался, был Юрий Иванович Манин. Он-то и рассказал на своем семинаре о замечательной связи между кодами и кривыми. При этом он задал несколько естественных вопросов про кривые. Через некоторое время Михаил Анатольевич Цфасман заметил, что ответы, полученные на эти вопросы, позволяют даже для небольших алфавитов построить семейство кодов, улучшающих границу Варшамова-Гилберта (в течение 25 лет считающуюся наилучшей). В начале 1981 г. М.А. Цфасман вместе с Сергеем Георгиевичем Влэдуцем и немецким ученым Томасом Цинком написали об этом работу, которая разошлась как сенсационный препринт, а опубликована была с большим опозданием.

Заметка М.А. Цфасмана в ППИ была опубликована в 1982 г. и в том же году в немецком журнале Matematische Nahrichten. В 1983 г. эта работа получила премию IEEE (Американского института инженеров по электротехнике и радиоэлектронике) как лучшая работа года по теории информации. С этого времени началось научное направление называемое "алгеброгеометрические коды" (или коды Гоппы). В 1991 г. вышла книга М.А. Цфасмана и С.Г. Влэдуца "Algebraic-geometric codes". Оказалось, что на многие вопросы алгебраической геометрии и теории чисел можно теперь взглянуть иначе, чем было принято до тех пор, и что, кроме очевидного прогресса в теории помехоустойчивого кодирования, это приводит к новым удивительным результатам в теории кривых и алгебраических многообразий над конечными полями, а также в теории чисел. В частности, Цфасман и Влэдуц сделали работу по обобщению классического теоретико-числового результата - теоремы Брауэра-Зигеля. Добавим, что работа Цфасмана и Михаила Юрьевича Розенблюма по плотным упаковкам оказалась тесно связанной с кодами, кривыми и числовыми полями.

Далее, из работ по помехоустойчивым кодам отмечу работу Виктора Васильевича Зяблова по каскадному кодированию, вышедшую почти одновременно с соответствующей работой ведущего американского специалиста Д.Форни. Каскадная конструкция образуется за счет предварительного кодирования информации кодом Рида-Соломона и последующим кодированием коротким двоичным кодом. Зяблов рассматривал каскадную конструкцию с алгебраической и комбинаторной точек зрения, а Форни - с вероятностной.

В результате точка зрения Форни не получила дальнейшего продолжения. Интерпретация же Зяблова привела к бурному развитию этой области теории кодирования и появлению, так называемых, обобщенных каскадных кодов, обладающих целым рядом преимуществ. Различные варианты этого направления в настоящее время активно развиваются во многих странах. Отмечу также работу М.С.Пинскера и В.В.Зяблова по низкоплотностным кодам, вышедшую несколько позднее работы на эту тему крупнейшего американского специалиста Р.Галлагера, но превосходящую ее в том отношении, что предложенный в ней алгоритм декодирования позволяет исправлять число ошибок, линейно растущее с длиной кода. Сложность реализации этого алгоритма растет с длиной кода не быстрее, чем любого известного алгоритма. Хочу подчеркнуть значимость этой работы, вызвавшей, в последнее время, заметное увеличение интереса к этой тематике со стороны кодировщиков во всем мире. Больше того, наблюдается даже некоторое смещение интереса исследователей от увлечения модными на западе турбокодами  к превосходящим их, как оказалось, низкоплотностным кодам.

Упомяну  работы по теории кодирования Камиля Шамильевича Зигангирова, особенно его работы по последовательному декодированию. В 1966 г. он предложил стек-алгоритм последовательного декодирования сверточных кодов. Им был получен рекордный результат по минимизации вычислительных операций, необходимых для декодирования одного символа. В последние годы основное внимание Зигангиров уделял теории кодов с малой плотностью проверок на четность и теории турбо-кодов.

Далее следует отметить большой цикл исследований по алгебраической и комбинаторной теории помехоустоичивого кодирования. Здесь назовем Леонида Александровича Бассалыго, Виктора Александровича Зиновьева, Вячеслава Валериевича Прелова, Валентина Борисовича Афанасьева, Илью Исааковича Думера, Владимира Марковича Блиновского.

Зиновьев получил комбинаторное описание оптимальных классов блоковых кодов, нашел необходимые и достаточные условия существования некоторых комбинаторных схем, в частности обобщил ряд теорем об афинно разрешимых схемах. Он ввел и исследовал новый класс кодов - равномерно упакованные коды, которые включают такие классы кодов, как совершенные коды, коды Препарата, коды Геталса и некоторые коды БЧХ. Им были изучены их инвариантные, комбинаторные и весовые свойства. Вместе с Леонтьевым (и одновременно с финским ученым Титвайеном) он доказал гипотезу о том, что не существует других нетривиальных совершенных кодов над полями Галуа кроме кодов Хемминга и Голея, а вместе с Бассалыго и Леонтьевым, доказал несуществование совершенных кодов, исправляющих более одной ошибки над алфавитом, размер которого имеет вид 2a3b, где a>0, b>0 – целые числа. Зиновьев изучил нелинейные обобщенные каскадные коды и разработал универсальный алгоритм декодирования этих кодов, который реализует их корректирующие способности в сложных каналах. Эта конструкция породила много новых кодов с наилучшими, по сравнению с известными ранее, значениями параметров. Разработал два комбинаторных метода построения новых кодов из старых: удлинение и укорочение кодов. Предложил, в соавторстве с профессором Линчепингского университета Томасом Эриксоном, новые каскадные методы построения кодов на евклидовой сфере, что позволило составить таблицу новых сферических кодов небольшой размерности с наилучшими, по сравнению с  известными ранее, значениями параметров.

        Начиная с 1983 г. в области помехоустойчивого кодирования успешно работала созданная в лаборатории В.В. Зяблова группа молодых ученых под руководством Валентина Борисовича Афанасьева. В состав группы входили В.Р. Сидоренко, И.И. Думер, А.М. Барг, А.Л. Чмора. Их главное внимание сосредоточилось на исследованиях помехоустойчивого кодирования в системах записи информацми на компакт-дисках. Группа активно сотрудничала с Институтом математики Болгарской академии наук. В результате этого сотрудничества была, в частности, создана программа "Калькулятор в конечном поле" и система кодирования для магнитных дисков, производимых в то время Болгарской промышленностью. Одновременно эта группа совместно со Словацким институтом информатики разрабатывала системы диагностики и кодирования для запоминающих устройств на кремниевых микросхемах высокой плотности.  

Работы по кодированию источников были направлены, главным образом, на использование статистических свойств сообщений и особенностей восприятия. Особенное внимание уделялось сокращению частотного диапазона телевизионных изображений, что было связано с ограниченностью полосы пропускания передающих сред.

        Среди множества работ в этой области укажу, прежде всего, работы Р.Л. Добрушина и М.С. Пинскера по исследованию эпсилон-энтропии. Их результаты намного опередили науку 60-х годов и впоследствии многие из этих результатов "переоткрывались".

Дмитрий Савельевич Лебедев, Леонид Петрович Ярославский, а также их сотрудники: Михаил Александрович Кронрод, Павел Антонович Чочиа, Илья Меерович Бокштейн, а также Николай Степанович Мерзляков и Виктор Николаевич Карнаухов выполнили огромный объем исследований, относящихся к методам обработки изображений с целью сокращения объема передаваемой по каналу связи информации при заданном критерии качества, а также повышения  визуального качества передаваемых изображений. Об этом ниже я еще скажу. Тут же упомяну их работы и работу Александра Васильевича Трушкина по квантованию непрерывных величин (сигналов, в том числе изображений) - первый этап кодирования источников с заданным критерием качества.

К этим же работам примыкает работа Юрия Михайловича Штарькова по кодированию дискретных источников. Им были выявлены возможности эффективного сжатия в условиях неизвестной статистики (универсальное кодирование), практически полностью разработан способ так называемого арифметического кодирования, позволяющий сравнительно просто реализовывать разные методы кодирования. Тем самым была решена проблема сложности. Появилась возможность практической реализации многих эффективных алгоритмов сжатия. Для сжатия одномерных данных им широко использовались алгоритмы, основанные на методе Зива-Лемпела. Для сжатия изображений и видеоданных здесь применяется последовательность преобразований: компенсация движений (для видеоданных) - двумерное косинусное преобразование - квантование полученных коэффициентов - универсальное арифметическое кодирование. В 1995 г. Ю.М. Штарьков совместно с Ч.Дж.Чекенсом и Ф.М.Дж.Виллемсом (Эйндховен) получил премию IEEE-IT за лучшую публикацию года.

Наш 6ывший аспирант, недавно умерший, Валерий Николаевич Кошелев в 1960 г., исследуя эффективность равномерного квантования непрерывных источников, показал, что при малой среднеквадратичной погрешности квантования, энтропия квантованного сообщения превосходит нижнюю границу Шеннона и, следовательно, эпсилон-энтропию источника, всего лишь на 0,25 бита.

Здесь же напомню также, что в связи с работами по сжатию передаваемых сообщений Д.С. Лебедевым и Виктором Алексеевичем Гармашем были проведены исследования вероятностей различных двухбуквенных сочетаний в русском языке и на этой основе ими была дана оценка энтропии русского литературного языка. Эти экспериментальные исследования тесно примыкали к "языковым" работам А.Н. Колмогорова.

В самое последнее время в области теории передачи информации возникло направление, связанное со скрытностью, секретностью информации, с защитой от несанкционированного доступа к ней. Это направление носит общее название криптографии и здесь я упомяну только деятельность Андрея Львовича Чморы и Григория Анатольевича Кабатянского.

Говоря о достижениях в теории передачи информации нельзя не остановиться, хотя бы вкратце, на той роли, которую сыграли научные семинары и другие подобные мероприятия в становлении и развитии этой области науки, в привлечении к ней внимания студенческой и аспирантской молодежи, в воспитании кадров научных работников, в оценке качества научных исследований и определении важнейших и перспективных научных направлений.

Начиная с 1967 года с перерывами на лето, еженедельно работал семинар по теории передачи информации, руководимый Р.Л. Добрушиным и М.С. Пинскером, ставший центром в этой области науки не только для института, но и для научной общественности Москвы и даже, более широко, для многих заинтересованных лиц в России, СССР и за рубежом. После смерти Добрушина в руководство семинара пришел Роберт Адольфович Минлос. С начала 70-х годов также еженедельно работает семинар - его называли "вечерний" - по теории кодирования, руководимый Л.А.Бассалыго. Он также стал общемосковским и также завоевал популярность у специалистов во многих странах.

Начиная с 1975 года институт проводил ежегодно Всесоюзные школы по алгебраической теории кодирования и её приложениям. Всего за прошедшее время проведено 18 таких школ. В них приняли участие многие видные специалисты в теории кодирования. Тематика школ иногда варьировалась, но всегда это была тематика, связанная с теорией информации, с теорией кодирования. В организации школ  определяющая роль принадлежала Л.А.Бассалыго. Теоретико-информационная тематика школ иногда сопровождалась вечерними "развлечениями" в виде докладов на другие, общенаучные темы. Среди них, например, очень хорошо мне запомнились увлекательные, блестящие по форме лекции Андрея Зализняка, ныне академика, о берестяных грамотах, найденных при археологических раскопках в Новгороде, и об ударениях в русском языке.

Институт совместно с местными научными учреждениями провел семь Международных конференций по теории передачи информации и смежным дисциплинам. В них приняли участие многие видные специалиста Европейских стран и США. Проведение конференции сопровождалось изданием Трудов, выход которых всегда приурочивался к ее открытию. Это, в те времена, не всегда было просто из-за ограниченности наших типографских возможностей. Сама организация конференций всегда была сопряжена с трудностями финансирования. Тем не менее, не только научное содержание, но и организация конференций всегда отличались высоким уровнем и ничуть не уступали аналогичным конференциям, проводимым на западе.

Кроме этих конференций Институт проводил международные встречи на двухсторонней основе. А именно, Советско-Шведский семинар по теории информации и смежным дисциплинам, организаторами которого были с нашей стороны К.Ш. Зигангиров, а с шведской стороны, профессор Лундского технического университета, Рольф Иоханессон (всего было проведено 8 семинаров, по четыре в России и Швеции)  и Советско-Болгарский симпозиум по алгебраической и комбинаторной теории кодирования, организаторами которого были с нашей стороны Л.А.Бассалыго, а с болгарской стороны директор Института математики и информатики Болгарской Академии наук, профессор Стефан Додунеков (всего было проведено 8 симпозиумов, четыре в Болгарии и четыре в России). Симпозиум этот успешно продолжается, и летом 2004 года в Болгарии состоялся очередной, девятый, симпозиум.  

Помимо этих регулярных встреч Институт провел в 1975 году в Москве Советско-Американский симпозиум по теории информации и в 1994 году под Москвой, в Шереметьеве, симпозиум IEEE, также по теории информации.

Циклами международных конференций и семинаров не исчерпывается общественно-научная деятельность Института. За прошедшие годы Институт, вместе с рядом других организаций провел девять Всесоюзных конференций по теории информации и смежным дисциплинам.

Выше я упомянул работы связанные со сжатием телевизионных изображений. Эти работы следует рассматривать как часть большого цикла исследований по обработке изображений, в которых лаборатория иконики (красивое название, удачно придуманное Д.С.Лебедевым) первоначально руководимая Д.С.Лебедевым, и Институт в целом заняли лидирующее положение у нас в стране и одно из ведущих мест в мировой практике. Целью этих работ было не только эффективное кодирование, но и решение таких задач как улучшение визуального качества изображений, борьба с помехами, восстановление разрушенных негативов, отыскание на изображении заданных объектов и установление их координат. К этим работам примыкали экологические и медицинские исследования, например, установление засоренности атмосферы твердыми частицами, ранняя диагностика рака молочной железы, получение стереоизображений по плоским проекциям, томография и многое другое.

Среди этого множества работ особняком стоит цикл работ, связанных с космическими исследованиями, проводимыми в СССР. Обработка, в широком смысле, всех космических снимков, в том числе снимков поверхностей Луны, Марса, Венеры, полученных как советскими спускаемыми аппаратами, так и методами радиолокационного бокового обзора с аппаратов, находящихся в режиме планетарного спутника, была выполнена в институте. В частности, впервые в истории была синтезирована карта полярной области Венеры.  Результаты этих работ после каждого нашего космического полета публиковались средствами массовой информации, вошли в соответствующие монографии, изданные нашими "космическими" организациями, а также послужили источником для предположения геологов и геофизиков о составе и свойствах поверхностного грунта изучаемых космических объектов.

Серьезным достижением в этой области являются также работы по цифровой голографии, получившие особенно мощное развитие начиная с 1970 года, после появления в институте He-Ne лазера и создания экспериментального оптического стенда. Цифровая голография включает анализ, синтез и моделирование волновых полей (радио, оптического, звукового, ультразвукового и др. диапазонов) различной физической природы, моделирование по результатам измерений диаграмм направленности антенн радиолокационных станций (РЛС) и их визуализацию, анализ оптических интерферограмм, цифровое восстановление оптических и акустических голограмм, анализ и выделение сигналов РЛС с синтезированной апертурой, синтезирование голограмм математически заданных (виртуальных) объектов, создание уникального цифрового голографического фильма, позволяющего наблюдать движущиеся в пространстве объемные объекты (виртуальная реальность). Последняя из перечисленных мною работ по цифровой голографии, выполненных в институте - это первый вариант цифрового голографического фильма, который до сих пор демонстрируется в Московском политехническом музее и Музее Массачусетского технологического института в США.

К названным мною исполнителям работ по обработке изображений добавлю еще Татьяну Павловну Беликову, Виталия Ивановича Кобера, Михаила Григорьевича Мозерова и, пожалуй, Владимира Васильевича Лашина, роль которых в этих работах, несомненно, весьма существенна.

Здесь, в связи с описанием исследований по обработке изображений, не могу не остановится на удивительной способности Р.Л. Добрушина глубоко вникать не только в предмет своих собственных исследований, но и в области, казалось бы, далекие от его научных интересов и высказывать о них весьма плодотворные соображения. Однажды, например, в разговоре со мной он высказал замечание о целесообразности и перспективности, с точки зрения последующей обработки, представления изображения как Марковского поля. Я по этому поводу разговаривал с несколькими нашими специалистами в области обработки изображений, но никто из них не заинтересовался этим предложением и только совсем недавно Евгений Абрамович Печерский вместе со своими французскими коллегами, а также Елена Анатольевна Жижина стали заниматься этой тематикой и уже получили в ней обнадеживающие результаты. В частности, отметим, появившуюся в самое последнее время работу  Жижиной совместно с её французским коллегой Декомбом по устранению шума из изображений методами, использующими стохастические дифференциальные уравнения.

В середине 70-х годов происходил бурный рост локальных сетей передачи данных и пакетных радиосетей. Это, естественно, вызвало развитие работ, в том числе теоретико-информационного профиля, отвечающих потребностям этого роста. В частности, возник большой интерес к исследованиям по случайному множественному доступу. За короткое время Борису Соломоновичу Цыбакову и его сотрудникам удалось получить ряд важных научных результатов в этой области, получивших мировое признание. Так, например, за разработку первого устойчивого алгоритма случайного множественного доступа, опубликованного в «Проблемах передачи информации» в 1978 г., Б.С. Цыбакову вместе с его сотрудником Валерием Анатольевичем Михайловым в 1981 г. была присуждена премия IEEE как за лучшую работу года по теории информации. В той же лаборатории, возглавляемой Б.С. Цыбаковым, весьма своеобразная работа была выполнена Игорем Петровичем Левшиным. Он вместе с сотрудником Акустического института АН СССР Вадовым разработал гидрофизический эксперимент для получения параметров, необходимых при создании адекватных имитационных моделей акустических каналов передачи информации под водой. В процессе эксперимента зондирующие акустические сигналы от источника подводного взрыва приходили на приемный гидрофон и записывались на магнитофон в широкой полосе частот. Анализ экспериментальных данных выявил искажения  зондирующих сигналов, связанных с их стохастическим размытием. Возникло предположение о наличии в океанической среде источника шума вихревого типа. Была разработана модель подводного распространения акустического сигнала, использующая методы квантовой теории поля, в которой рассматривается с помощью теории возмущений рассеяние сигнала на системе квазичастиц солитонного типа. В качестве частиц служат замкнутые зоны вихревого характера, названные акустонами. Генерация акустонов в океанической среде, через которую распространяется акустический сигнал, и их взаимодействие приводит к размытию сигнала вследствие рассеяния. Лабораторные эксперименты демонстрировали хорошее совпадение с теорией.

Переходя к изложению некоторых наших достижений в области распознавания образов, еще раз напомню, что инициатором возникновения у нас этого научного направления был А.А.Харкевич. В 1959 г. он создал при себе небольшую группу, которая должна была заниматься решением проблемы автоматического чтения рукописных текстов. Основными его сотрудниками были Вячеслав Сергеевич Переверзев-Орлов и Владислав Геннадиевич Поляков. Впоследствии эта группа вместе с еще тремя другими сотрудниками, занимавшимися исследованиями возможностей распознавания речи (Гирш Израилевич Цемель, Сергей Кринов), изображений (Вячеслав Андреевич Махонин, Виталий Самойлович Файн) и общих методов обучения распознаванию (Турбович, Валерий Григорьевич Гитис, Евгений Федорович Юрков), составили лабораторию опознания образов. А.А.Харкевич не ставил в качестве задачи создание реальной читающей машины даже при некоторых  разумных ограничениях на начертание распознаваемых символов. Абсолютный приоритет отдавался изучению природы феномена распознавания у человека путем моделирования этого феномена сначала "в железе", а потом и программного. Стало ясно, что решение этой задачи требует выхода за рамки технической проблемы распознавания образов и адекватного считывания первичной информации. Здесь не меньшее значение имеют знания, почерпнутые из физиологии, психологии, лингвистики и других "гуманитарных наук". Таким образом, занявшись задачей распознавания нестилизованных рукописных символов, группа перешла к более обширным  исследованиям, не завершившимся еще и поныне. При этом, насколько сегодня можно судить, А.А.Харкевич руководствовался несколькими основополагающими принципами, и их глубина отчасти раскрылась уже после его смерти. Он считал, прежде всего, что поскольку проблема чтения является принципиально человеческой, она порождена человеком, а не тем, что обычно понимается как "природа", и к ее решению нужно подходить, учитывая механизмы восприятия, включая интеллект и моторику человека.

Далее, уточняя первое требование, он считал, что сенсор системы автоматического чтения, в отличие от сканирующих телевизионных систем, должен имитировать процесс создания символов в процессе их написания, т.е. должен обеспечить возможность слеживания за линиями распознаваемых знаков. В этой связи группа, о которой идет речь, занялась проблемой следящей развертки. Это крайне интересная инженерная проблема, главным в которой является создание принципов и устройств, обеспечивающих продвижение считывающего луча вдоль начертанных линий.

И, наконец, еще одно уточняющее требование. В процессе распознавания написанного необходимо учитывать информацию об используемом языке и знания о мире, к которому относится считываемый текст. Реализация этого требования была связана с так называемой следящей разверткой, которая рассматривалась не только как сенсор читающей системы, но и как самостоятельный, крайне интересный метод адаптивного сканирования изображений, естественно обобщаемый и на анализ многомерных функций. Следящая развертка была создана В.С.Переверзевым-Орловым и В.Г.Поляковым и успешно прошла опытную эксплуатацию, давая высокий процент узнавания, сравнимый с возможностями человека. В следящей развертке, в частности, была заложена идея переменной скорости развертки, близкая по духу идее эффективного кодирования. Там, где линия прослеживания не претерпевала больших изменений, скорость прослеживания была высокой и она замедлялась при возникновении изменений, достигая минимальных значений при резких скачках. По сути это была идея эффективного кодирования, заложенная еще в телеграфном коде Морзе.

Эта идея впоследствии была использована Поляковым при разработке систем автоматизированной выкройки одежды и холтеровской электрокардиографии. Обе эти системы были доведены до технической реализации, демонстрировали свою эффективность, но, к сожалению, не были подхвачены промышленностью и не получили практического применения.

Реализация последнего принципа А.А. привела к созданию Переверзевым-Орловым новых моделей механизма зрительного восприятия, включая трехмерность восприятия плоских линейчатых изображений (в том числе и рукописных символов) и развитию представлений о контекстах - стало ясно, что контекстность оказывается принципиально важным механизмом, что контексты бывают очень разными и совсем не только смысловыми, и что вне контекстов ни одной по-настоящему человеческой интеллектуальной задачи решить невозможно.

Использование этих соображений для распознавания нестилизованных рукописных символов показало, что надежность распознавания вплотную приближается к надежности распознавания этих же символов человеком. Дальнейшее увеличение надежности распознавания нестилизованных рукописных символов, как показал Переверзев-Орлов, может быть связано лишь с моделированием интеллектуальных способностей человека. При этом  в соответствии с идеологией А.А.Харкевича было понято, что осуществлять такое моделирование нужно в процессе создания усилителя интеллекта человека (так же считал Эшби), а не "автономного разума", как представлялось большинству кибернетиков.

Параллельно с этими исследованиями разрабатывалась, сформулированная А.А.Харкевичем ещё в самом начале, проблема обучения распознаванию. Главным итогом здесь стало понимание того, что, по-видимому, основным, как это и подозревал А.А.,  начиная всю работу, является проблема смысла. Исследования контекстности привели к пониманию роли смысла в восприятии  человека и, в частности, в восприятии текстов. Смысл это мера соответствия воспринимаемого системе представлений, существующей у человека. Отсюда сразу же вытекало, что нужно понять, как могут выглядеть эти системы, и научиться формировать их, а также выяснить, в какой форме нужно представлять человеческие знания и опыт. А из этого следовал вопрос о том, кто из носителей человеческого знания, мог бы послужить объектом исследования осознанных проблем знания. Таким объектом оказались врачи и медицина как область формирования и применения врачебных знаний. Люди этой профессии используют многовековой опыт медицины, решая очень сложные задачи диагностики заболеваний и лечения живого организма - одной из сложнейших систем. Знания, накопленные медициной огромны, и ею разработаны способы представления этих знаний прошедшие проверку временем. При этом, в отличие от множества других областей знания и человеческой деятельности, врач обеспечивает возможность не только узнавать, как он думает и на чем основаны его суждения, но и формально анализировать обширные базы реальных клинических случаев. Последнее принципиально необходимо для применения методов выявления и порождения знаний, основанных на технологиях обучения автоматическому распознаванию образов. Таким образом, медицина и врачебная деятельность оказались уникальным полигоном для исследований и отработки технологий знания. Первые же контакты с врачами показали, что врач не только решает принципиально важные задачи диагностики состояний пациентов, планирования их обследования и лечения, но и параллельно с этим тратит существенную часть своего времени на выполнение рутинной информационной работы, связанной со сбором и регистрацией первичной и текущей информации о своих пациентах. Исходя из этого, выяснилась необходимость создании компьютерной системы, уменьшающей время, затрачиваемое на регистрацию необходимой информации о пациентах, и обеспечивающей при этом существенно большую полноту этой информации и возможность автоматического превращения её в текст для истории болезни. Эта система могла бы затем создать средства, помогающие врачу сначала формализовать его знания и опыт, а затем и получить новые знания, порождая в анализе прецедентов новые гипотезы, и, наконец (по мере нарастания понимания того, как врач получает  и применяет свои знания), такая система начала бы использовать формализованные врачебные знания для динамического сопровождения процесса сбора информации, выдвигая  гипотезы, которые могли бы быть полезными врачу в его работе с этой информацией. Так в середине 70-х годов прошлого столетия Переверзевым-Орловым был сформулирован проект по созданию "Партнерской Системы" (ПС), называвшейся первоначально "Советчиком врача". Главным результатом явилось понимание того, что в медицине за более чем два тысячелетия её существования были выработаны методы формализации, накопления и передачи знаний как в пространстве, так и во времени, позволяющие, в частности, и современным врачам использовать знания великих врачей древности. Эти методы были основаны на том, что можно назвать синдромно-симптомной (СС) парадигмой зрения, относящейся не только к медицине, но очень похоже - и ко всем иным системам знаний, связанных в большой мере с интуицией, чем с логикой. В соответствии с этой парадигмой понятие выражается направленной синдромной сетью (разновидностью искусственной нейронной сети), сложность которой адаптируется к сложности выражаемого понятия. Разработка технологий знания, поддерживающих СС-парадигму, в настоящее время в основном завершена. Она позволяет выявлять и формализовать  существующие у специалистов знания, верифицировать их на прецедентных базах, порождать СС-гипотезы о новых знаниях на основе анализа баз прецедентов и согласования с уже существующими знаниями. В настоящее время эти технологии развиваются в направлении эффективного распространения и накопления знания. Отработка принципиальных элементов к настоящему времени завершена и начато создание демонстрационного продукта. Надо сказать, что одна "читающая" система была доведена до практической реализации Гарри Михайловичем Зенкиным в содружестве с небольшой фирмой, руководимой Борисом Львовичем Мазо, но также широкого распространения не получила.

Другим важным достижением в распознавании образов явился цикл работ по распознаванию русской речи, также инициированных Александром Александровичем. Здесь хотелось бы, в первую очередь отметить, ставшие классическими, работы Гирша Израилевича Цемеля. Он, основываясь на свойствах клиппированной речи, разработал систему признаков, в том числе для распознавания взрывных согласных П, Т, К (что представляло особую сложность), с помощью которой получал на опознании фонем, практически при произвольной артикуляции, надежность порядка 60%, слогов - до 70%, слов - до 80%, а на фразах из определенной предметной области - почти стопроцентную надежность. Система получила практическое внедрение в Центральном Диспетчерском Управлении Минэнерго СССР, где использовалась, в частности, при регулировании обменных мощностей в энергосети Европейской части СССР.

Работы по распознаванию русской речи были продолжены по нескольким направлениям. Виктор Николаевич Сорокин создал математические модели процессов речеобразования и восприятия речи. На их основе была разработана концепция распознавания речи, согласно которой решения обратной задачи относительно формы речевого тракта получаются с помощью детекторов артикуляторных событий.

Александр Владимирович Книппер вместе со своим помощником Игорем Алексеевичем Орловым, развивая идеологию Цемеля, создали систему распознавания русской речи, так называемую "С-Г систему", в которой использовались признаки около 200 типичных сочетаний фонем согласная-гласная. Система обеспечивала высокую надежность распознавания и даже давала при синтезировании речи хорошее качество звучания.

Валерий Григорьевич Гитис разработал и применил в распознавании речи и в науках о Земле линейные методы генерирования системы признаков, методы построения решающих правил и новые методы нахождения регрессионных зависимостей в задачах, где зависимая переменная оценивается экспертами: метод интервальных экспертных оценок и метод балльных экспертных оценок. Им же была разработана информационная технология прогнозирования пространственно-временных процессов по геолого-геофизическим данным, отличающаяся от известных аналогов, тем, что в ней интегрированы картографические, когнитивно-графические и аналитические методы комплексной обработки и анализа разнотипных данных, знаний и экспертных решений. Разработана базовая архитектура среды геоинформационного моделирования, на основании которой созданы и внедрены ряд геоинформационных систем, а также технология их применения для прогноза сейсмической опасности, предсказания землетрясений, прогноза полезных ископаемых.

Рано ушедшему, к сожалению, из жизни талантливому, образованному и скромному человеку Вячеславу Андреевичу Махонину удалось построить метод компьютерной верификации образов, имитируя работу сетчатки глаза при верификации фрагментов мелкомасштабных изображений. Объектом могли быть фрагменты изображений, произвольные условия освещения, масштаб, ориентация освещения, наклон теней, различия в геометрических преобразованиях, или же - различия в темпе или громкости произнесения отдельных слогов во фразе, представляемой на экране монитора спектром функций Уолша.

Наряду с работами Г.И.Цемеля, уже упомянутыми работами В.С.Переверзева-Орлова (и Аркадия Петровича Вайнштока), В.Н.Сорокина и В.А.Махонина, большой цикл работ по распознаванию речи с 1980-го по 2000-ый год был выполнен Владимиром Георгиевичем Потаповым и Александром Юрьевичем Шевердяевым. Они достигли рекордных результатов при оценке основного тона вокализованной речи и синхронизации с основным тоном сильно зашумленной речи (отношение сигнал/шум вплоть до 18db); сегментации и разметке сильно зашумленной речи (с/ш до 15db); синхронном выделении речевого сигнала из сильно зашумленного варианта (с/ш до 15db). Разработанные В.Г. Потаповым и А.Ю. Шевердяевым методы нашли применение в традиционных областях. Например, использовались для повышения помехоустойчивости и уменьшения сложности схем сжатия речи, таких как CELPFED-STD 1016.

Весьма существенный вклад в исследования по распознаванию образов внесла группа физиков во главе с Михаилом Моисеевичем Бонгардом, пришедшая в Институт вместе с лабораторией биофизики зрения Института биофизики АН СССР. Основную тематику этой группы составляла обработка информации в зрительном анализаторе человека и животных. Безвременная смерть М.М. Бонгарда, погибшего во время альпинистской экспедиции на Памире, оборвала творчество не только одного из активнейших исследователей проблемы распознавания, но руководителя, способного привлечь к этой проблеме внимание научной общественности, увлечь за собой многих выдающихся ученых.

М.М. Бонгард был одним из первых, кто  занялся  моделированием процессов распознавания и обучения. Первая его программа "Открой закон", написанная в 1960-м году, посредством перебора формул и их проверки на таблице числовых примеров восстанавливала соответствующий этой таблице арифметический закон. Естественным продолжением этой программы была программа  - "Арифметика", отождествляющая данную для экзамена таблицу чисел с одной из таблиц, представленных для обучения и построенной по мнению программы по тому же закону, что и данная для экзамена.

Часть программы "Арифметика", касающаяся перебора логических функций, послужила потом некоторым отдаленным прототипом программы распознавания "Кора", алгоритм которой был предложен Модестом Николаевичем Вайнцвайгом, а сама программа написана М.М. Бонгардом и  Александром Павловичем Петровым. "Кора-3" была одной из первых, успешно решавших прикладные задачи. Процент ошибок, который она давала при распознавании нефтеносных слоев, был в 2-3 раза меньше, чем у cпециалистов-геофизиков.

В связи с "Корой-3" М.М. Бонгардом, М.Н. Вайнцвайгом и Мариной Петровной Поляковой были доказаны теоремы о качестве отбираемых признаков, об использовании метода голосования, был разработан метод априорной оценки эффективности обучения, названный потом методом "скользящего контроля".

Базируясь на идеях "Арифметики" и "Коры-3", Гарри Михайловичем Зенкиным и Вадимом Викторовичем Максимовым была написана программа распознавания изображений - "Геометрия"; в ходе работы с этой программой стало ясно, что алгоритмы обучения должны быть строго согласованы со способом описания объектов мира и опираться на некоторые априорные знания об устройстве мира.

С учетом этих представлений М.М. Бонгардом был предложен вариант языка описания геометрических изображений, и принципы обучения, активно использующие критерий "развала на кучи". Этот язык и принципы обучения были реализованы В.В. Максимовым в программе "Геометрия 2", разработавшим для этого весьма оригинальную схему рекурсивного перебора.

Последние годы своей жизни М.М. Бонгард посвятил попытке создания модели организации поведения целеустремленного, обучающегося, "живого существа" действующего в условиях напоминающих реальный мир. Он с Михаилом Сергеевичем Смирновым занимался разработкой общей схемы и методов переработки информации, нужной для того, чтобы найти и призвести действия, приводящие к удовлетворению потребностей этого существа. К сожалению, гибель М.М.Бонгарда прервала работу над этой программой, носящей название "Животное", и она не была продолжена его сотрудниками  Книга М.М.Бонгарда "Проблемы узнавания" до сих пор не потеряла своей актуальности.

Существенный вклад в теорию и методы распознавания внесла группа сотрудников, руководимая Виталием Самойловичем Файном. Они, в частности, предложили "непрерывно групповую" теорию формообразования, на основе которой были решены несколько прикладных задач из разных областей (конструирование автомобильных кузовов, прогноз ледовой обстановки в районах Арктики и др.). В рамках этой же теории была создана модель структурных и мимических изменений человеческого лица, которая нашла применение в криминалистике и искусствоведении. В частности, ее использовали при решении спорных вопросов, касающихся некоторых творений Леонардо да Винчи, о чем был снят документальный фильм "Компьютеры и загадка Леонардо". Было, например, установлено, что изображение апостола Варфоломея на картине "Тайная вечеря" является автопортретом самого Леонардо.

В конце 70-х годов В.С.Файн и Лев Израилевич Рубанов обратились к проблеме машинного понимания естественного языка (ЕЯ). На основе, так называемого, принципа реагирования была изучена специфика того подмножества ЕЯ, которое используется при решении рутинных задач в системе "человек-машина". Было установлено, что стопроцентное сравнение с человеческим пониманием этого особого ЕЯ-языка реплик достижимо с помощью компьютера, причем достаточно простыми средствами. Эти наблюдения легли в основу, так называемой, ориентированной лингвистики, разработка которой продолжается в том числе и применительно к машинному пониманию устной речи.

Следует сказать, что многие работы Института, даже физиологического профиля, в известной мере, опирались на исследования по распознаванию и в идейном плане связывались с ними. Например, работы по константности цветовосприятия, в частности, эксперименты по обучению пчел распознаванию цвета, проводимые Георгием Александровичем Мазохиным-Поршняковым и Тамарой Михайловной Вишневской, были, в известной мере, связаны с теоретическими исследованиями по распознаванию и обучению. То же можно сказать о работах Виктора Семеновича Гурфинкеля и Юрия Сергеевича Левика.

Так, ими было показано, что выбор системы отсчета для интерпретации сенсорной информации в значительной мере определяется априорными сведениями о внешнем мире, содержащимися в центральной нервной системе. В свою очередь, изменения в интерпретации поступающих в мозг сигналов вызывают не только перцептивные изменения. но и изменения многих двигательных реакций, которые ранее считались чисто рефлекторными. Ниже я еще более подробно остановлюсь на вопросах управления движениями человека и животных и в связи с этим на работах В.С. Гурфинкеля и Ю.С. Левика. К работам по узнаванию можно также отнести замечательные исследования и экспериментальные методики Альфреда Лукъяновича Ярбуса, внесшего фундаментальный вклад в изучение движения глаз в процессе зрения. А.Л.Ярбус придумал и создал методику, использующую миниатюрные присоски, устанавливаемые на склере глаза, снабженные зеркальцем, отражающим падающий на него свет и тем создавая световой "зайчик" регистрирующий на чувствительном к свету носителе движение глаза. Ярбус, в частности, установил, что в отсутствии движения, глаз, вообще, не видит, создается, так называемое, пустое поле и что глаз видит, в том числе и неподвижные объекты, благодаря тремору т.е. постоянному микроколебанию глаза.

В лаборатории "зрения" прекрасные  работы были сделаны её безвременно умершим руководителем Алексеем Леонтьевичем Бызовым по исследованию сетчатки глаза позвоночных, в том числе по изучению механизмов передачи информации от рецепторов к горизонтальным клеткам и биполярам. Напомню также его искусные экспериментальные достижения по внутриклеточному отведению и, кстати, по изготовлению микроэлектродов с рекордными характеристиками и механизации этого процесса. Олегом Юрьевичем Орловым, были выполнены работы по изучению эволюции систем цветового зрения и, особенно, по открытию им систем цветовых фильтров для глаз некоторых видов рыб, Иваном Николаевичем Пигаревым по изучению зрительных областей в мозге у обезьян и кошек, Ией Анатольевной Кнорре по гистохимической индикации засвеченных клеток. Среди работ, выполненных в лаборатории "зрения", заслуживает упоминания практическая деятельность Константина Васильевича Голубцова, разработавшего серию приборов для электрофизиологических исследований, в том числе катодные повторители, усилители постоянного тока и приборы для исследования и коррекции зрения, которые успешно демонстрировались на ряде международных выставок и находят применение в офтольмологических клиниках. Кстати сказать, сейчас наметился сдвиг в организации промышленного выпуска приборов К.В.Голубцова.

Особо хочу остановиться на работах по управлению движениями человека и животных, выполненных в лаборатории В.С.Гурфинкеля. Здесь из большой совокупности работ остановлюсь, прежде всего, на одной, с моей точки зрения, совершенно замечательной, пионерской работе, выполненной Марком Львовичем Шиком. М.Л.Шик установил в стволе мозга кошки локомоторные центры, стимуляция которых способна вызвать или остановить локомоцию животного. Эксперимент выглядел так. Был приготовлен  препарат мезэнцефалической кошки, т.е. кошки, у которой удалена часть мозга. Кошка жива, но обездвижена. Она не может стоять, не говоря уж о возможности двигаться, и внешне выглядит как мертвая. Кошка закрепляется в подвешивающей системе, в штативах. Ее ноги свисают. Под ноги подводится непрерывная, двигающаяся лента-тредбан, в которую ноги упираются. В открытый М.Л.Шиком локомоторный центр ствола мозга кошки вживляется электрод, соединенный с источником тока. При включении импульсов тока кошка начинает двигаться. Изменяя интенсивность импульсации, можно получать различные аллюры движения кошки, от медленного шагания до быстрого галопа. Иначе говоря, подсистема, управляющая движениями ног кошки, полностью работоспособна, но не активирована. Центральная нервная система лишь запускает ее. В.С.Гурфинкель и М.Л.Шик вместе с Израилем Моисеевичем Гельфандом, Матвеем Архиповичем Алексеевым и Михаилом Львовичем Цетлиным выдвинули гипотезу о существовании и других независимых подсистем - синергий, управляющих движениями, и не только движениями, а гораздо более широким спектром активностей, запускаемых сигналами из центральной нервной системы. Широкую известность получили, выполненные под руководством В.С. Гурфинкеля, работы по изучению механизмов поддержания вертикальной позы человека. Было показано,  что основой полезной регуляции не является простой рефлекс на растяжение мыщц голени - в управлении равновесием участвует сложный сенсорный комплекс, согласованная активность которого составляет основу регуляции.

Большой вклад был внесен в изучение принципов нейронной организации двигательных центров спинного мозга, а также в теорию электромиографии (этими работами руководила Раиса Самуиловна Персон). Ю.С.Левик возглавил работы по биомеханике скелетной мышцы человека. Им изучены их сократительные свойства, систематически описаны их модификации при различных режимах работы мышцы, выяснено влияние неритмичности импульсных посылок на характер сокращения: эффекты дуплета и пропуска в импульсной последовательности. Вплоть до начала 90-х годов велись робототехнические исследования, в том числе робототехническое моделирование систем управления движениями. Их целью была отработка принципов организации  сенсомоторного взаимодействия на примерах локомоционных роботов и манипуляторов. Совместно с сотрудниками ИМ МГУ был создан шестиногий шагающий аппарат, отработаны алгоритмы управления при его движении по местности сложного рельефа. При этом решался ряд практических задач, таких как шагающий луноход, транспортное средство в условиях минимального излома поверхности, где совершается движение и т.д. Были разработаны также алгоритмы управления адаптивными манипуляторами с силомоментным очувствлением, которые также нашли применение в ряде прикладных задач. В робототехнических работах руководящую роль играл Анатолий Юльевич Шнейдер. За последние годы, В.С. Гурфинкелем и Ю.С. Левиком, была сформулирована концепция о роли внутренней модели ("схема тела") в задачах переработки сенсорной информации и реализации пространственно ориентированных движений. На основе разработанных ими методов выявления шейно-тонических реакций было показано, что реакции, которые у животных считаются классическими примерами рефлекторных полезных автоматизмов, в сильной степени определяются состоянием внутренней модели, т.е. тем, как описывается взаимное положение головы, туловища и ног в системе внутреннего представления. Переход от эгоцентрической системы координат в зкзоцентрическую ведет к  изменению интерпретации сенсорных сигналов и модификации двигательных реакций, возбуждаемых этими сигналами. Продемонстрирована (К.Е.Поповым и Б.Н.Сметаниным) возможность быстрой перестройки внутренней модели сенсомоторных отношений в результате активных движений. О.В.Казенников и В.А.Селионов показали. что повышение уровня тонической готовности путем вибрационной стимуляции проприорецепторов мышц бедра и голени может вызывать циклические движения нижних конечностей у человека. Таким образом, впервые показана возможность инициирования непроизвольных шагательных движений у здорового человека  приложением вибрации е мышцам ног или их сухожилиям. Этот результат важен, в частности, в совершенствовании методов двигательной реабилитации больных с поражениями спинного мозга.

Нужно также отметить постоянно ведущиеся работы по подготовке и реализации проектов по изучению влияния невесомости на физиологию движений, процессы восприятия и т.д., .осуществляемые в ходе полетов на орбитальных станциях "Салют-7", "Мир" и МКС (проекты "Поза", "Физали", "Виминаль", "Альтаир", "Кассиопея, "Пегас" и другие).

Руководимая первоначально академиком Израилем Моисеевичем Гельфандом группа, в составе чл.-корр. РАН Левона Михайловича Чайлахяна (в дальнейшем он возглавил лабораторию передачи информации на клеточном уровне), Юрия Ильича Аршавского, Михаила Борисовича Беркенблита, Сергея Адамовича Ковалева, Владимира Владимировича Смолянинова, с середины 80-х годов проводила исследования по так называемому "геометрическому подходу". В этих исследованиях особенно хочется отметить роль В.В.Смолянинова. В экспериментальных исследованиях было установлено, что входное сопротивление миокарда при прохождении возбуждения уменьшается не в десятки раз как в волокнах, а всего лишь в 1,5-2 раза. Если полагать, что электрические свойства мембран сердечных клеток совпадают с таковыми для нервных волокон, то естественно было ожидать, что это различие обусловлено исключительно тополого-геометрическими свойствами миокарда. Так возникла геометрическая гипотеза. Дальнейшие исследования полностью подтвердили эту гипотезу. Электрохимические свойства любой возбудимой структуры (нервов или мышечных волокон, нервных клеток или группы электрически связанных клеток) определяются не только элементарными свойствами окружающей эту структуру поверхностной мембраны, как обычно предполагалось, а геометрией клеток и топологией их электрических связей. Анализ аксиоматик тканевых систем с учетом еще и разных способов межклеточных взаимодействий позволил создать  общую теорию структурно-функциональных операторов биотканей, и применительно  к многомерным тканевым системам были канонизированы уравнения математической биофизики. Разработка геометрического подхода позволила на строгом количественном уровне оценить и дать новое объяснение функциональным возможностям различных возбудимых структур. Была развита гипотеза о роли дендритов в интегративной функции нейрона, в частности, было показано, что дендриты способны осуществлять различные логические функции. С помощью моделирования на ЭВМ проанализированы особенности возникновения и распространения возбуждения для структур с разной геометрией. При этом были использованы модели Ходжкина-Хаксли, а так же Нобла и Мак-Алистера. Эти работы позволили выяснить важную роль геометрии в определении функциональных возможностей разных возбудимых структур. Выявлена роль высокопроницаемых межклеточных контактов (ВПК) в процессе развития. На основе изучения ВПК разработаны экспериментальные модели метаболической кооперации между клетками. Выполнен большой цикл исследований межклеточных взаимодействий  между  нормальными и опухолевыми клетками. Весьма интересными оказались работы по клеточной инженерии. В частности, был создан метод микрохирургических приемов в сочетании с электростимулируемым слиянием клеток. Впервые в мире была осуществлена реконструкция зиготы ранних зародышей у мышей путем пересадки генетического материала при сочетании микрохирургии и электростимулирующего слияния клеток. На основе разработанных приемов впервые были получены химеры мыши путем замены ядра у двухклеточного эмбриона. Эти находки, по сути, открыли путь к клонированию млекопитающих. В этих работах ведущая роль принадлежит Л.М. Чайлахяну

Важный факт установил в 1968 году Ефим Арсентьевич Либерман, измерив, методом проникающих ионов, мембранный потенциал митохондрий, субмитохондриальных и фотофосфорелирующих частиц. Он, впервые в мире, доказал электрическую природу энергетики живых клеток. Затем, он высказал идею, что живыми клетками управляет молекулярный компьютер, перерабатывающий тексты ДНК и РНК, что, впоследствии, и было подтверждено. Либерман показал, что мозг животного является сетью молекулярных компьютеров, и высказал гипотезу, которая сейчас экспериментально подтверждена, что молекулярный компьютер создает внутри клеток цитоскелет, являющийся вычислительной средой гиперзвукового квантового регулятора, который в нейронах, управляющих движением животных, решает стоящие перед ними физические задачи.

Следует ещё вспомнить исследования сенсорных механизмов и программ регуляции циклических движений и вертикальной позы человека, формирования в регуляторной деятельности мышечных синергий, выполненных Матвеем Архиповичем Алексеевым, а также исследования спинальных механизмов управления мышечным сокращением, выполненных под руководством Раисы Самуиловны Персон. Заметим тут же, что исследование движений человека является кардинальным направлением изучения всей проблемы управления движениями В этой связи напомню только, что Институт в период с 1972 г. по 1987 г. вместе с врачами, в частности, при активном участии профессора Гехта провел семь Всероссийских школ для обучения специального медицинского персонала методам исследования движений человека для целей медицинской диагностики и, более широко, для других медицинских целей.

Выше уже упоминались работы Гурфинкеля и Левика в области управления движения человека. теперь я хочу несколько подробнее остановиться на работах в этой области , выполненных В.В.Смоляниновым. Они интересны не только сами по себе, по фактическому материалу, содержащемуся в них, но и по неожиданности полученного в них результата.

Его наблюдения за передвижениями многоножек (многоножка Юлус, имеющая более 100 близко расположенных ног, многоножка Сколопендра, таракан и др.) показали наличие метохрональной волны, скорость которой зависит от скорости локомоции. Вместе с этим были проведены специальные эксперименты с ходьбой и бегом человека в норме, "по шпалам" и "под метрономом". Эти эксперименты позволили выявить иерархию двигательных синергий и представить теорию кинематических синергий как теорию кинематических инвариантов шагательных движений. Математическое описание кинематических синергий было дано в виде инвариантов хроногеометрии целевых траекторий шагательных движений, алгебраическая форма которых оказалась подобной инвариантам хроногеометрии Минковского. Таким образом, был открыт релятивистский характер управляющих процессов мозга, решающих задачу кинематического согласования двух систем отсчета - внешнего пространства и опорно-двигательного аппарата. Объяснение нейрофизиологической природы кинематических синергий предполагает существование в мозге специальных эталонных волн и волновых измерительных алгоритмов. Волновая логико-измерительная процедура порождает релятивистскую хроно-геометрию нейрофизиологических процессов кинематического управления шагательной локомоцией. Выяснилось, что традиционная версия специальной теории относительности не содержит необходимых свободных параметров нужных для аппроксимации биомеханических экспериментальных данных. В связи с чем Смолянинову пришлось разработать обобщенную модель хроногеометрии, частным случаем которой служит эйнштейновский вариант СТО       

К исследованиям, которые  можно также отнести к области информационного взаимодействия, или биоинформатики, примыкают работы, выполненные в лаборатории под руководством Леонида Ивановича Титомира при активном участии Владимира Григорьевича Трунова и Эдуарда Альфредовича Айду. Первоначально эту лабораторию, ею руководит теперь Л.И. Титомир, возглавлял замечательный ученый и человек, профессор Сергей Васильевич Фомин, а после его смерти Илья Шлемович Пинскер.

    Эта область включает в себя исследования биоэлектрического поля сердца и математическое моделирование биоэлектрического генератора миокарда с целью создания методов представления электрофизиологических характеристик сердца по не инвазивным измерениям  кардиоэлектрического потенциала. Её отличает практическая, а точнее, медицинская направленность.

В отличие от общепринятых методик, в которых данные представляются в виде кривых изменения потенциала на измерительных электродах, в предлагаемых методиках обеспечивается визуализация характерных электрофизиологических состояний сердца в проекции на развертку его поверхности. Это существенно повышает наглядность информации и эффективность количественных и эмпирико-эвристических подходов к установлению диагноза. В результате этих исследований разработана ортогональная система отведений, превосходящая по точности все известные системы и практически более удобная. Предложена математическая модель биоэлектрического генератора сердца в форме подвижного диполя и сконструирована практическая система отведений, позволяющая определять траектории движений этого диполя для целей топической диагностики. Исследовано влияние пространственной ограниченности тела как объемного проводника тока на внешнее электрическое поле сердца и оценена точность определения характеристик кардиогенератора по внешнему потенциалу в зависимости от структуры тела. В экспериментах на изолированном сердце собаки было измерено электрическое поле и дано его описание в терминах мультипольного разложения потенциала. Разработана автоматическая система для синхронного измерения потенциалов электрического поля в 150 точках поверхности тела человека. На реальных объектах (теплокровных животных и человека) определены значения мультипольных членов кардиогенератора для нормальных и патологических состояний сердца. Теоретически и экспериментально обоснован метод немнвазивного картирования потенциала на сферическом квазиэпикарде (МУЛЬТЭКАРТО). на основе тонкостенной модели желудочков сердца разработана система топографических характеристик процесса возбуждения сердца. Развита теория совместного анализа электрического и магнитного полей сердца на основе скалярного мультипольного разложения. На её основе предложены новые количественные параметры состояния сердца. Разработан новый метод представления ортогональной  электрокардиограммы (ДЭКАРТО),получающий широкое применение в клинической диагностике. Исследовано влияние анизотропии миокарда на внеклеточные электрическое и магнитное поля сердца. В предложенных методах МУЛЬТЭКАРТО и ДЭКАРТО исключается влияние индивидуальных особенностей геометрической формы грудной клетки на получаемую электрофизиологическую информацию. Разработанные методы оказались эффективными при наблюдении за сердцем при профессиональной деятельности лиц со  значительными  физическими и психическими нагрузками, например, у летчиков и космонавтов.

К сказанному о деятельности Л.И. Титомира остается ещё упомянуть. не раскрывая их содержания, работы Леонида Глебовича Малиновского и группы, руководимой Вадимом Львовичем Стефанюком, также входящими в лабораторию Л.И. Титомира.

Далее я хотел рассказать о сравнительно недавних результатах, полученных в одной из последних по времени появления в институте структурных единиц - лаборатории компьютерной лингвистики, и обратился за помощью к ее основателю и идейному руководителю, Юрию Дерениковичу Апресяну, замечательному ученому и человеку. Он любезно согласился дать подготовленный им материал, который я и представляю вашему вниманию, без какой-либо правки, оговариваясь заранее, что его стиль, естественно, отличается от стиля предыдущего изложения, но, как мне кажется, ничуть не мешая общему восприятию, а, наоборот, улучшая его. Вот текст Ю.Д.Апресяна.

" История нашего перехода в ИППИ из Информэлектро – отраслевого института Министерства электротехнической промышленности СССР, где первоначально сформировалась наша лингво-математической группа, - описана в сборнике памяти Р. Л. Добрушина, и я не стану ее повторять. Скажу только, что мы прожили в Информэлектро с 1972 по 1985 год, занимаясь машинным переводом с французского, а затем английского языков на русский. Все эти годы мы постоянно испытывали на себе возрастающее давление со стороны своего Министерства и руководства Госкомитета по науке и технике. Министерскому начальству не нравилось, что отраслевой институт занимается чуждой ему задачей - разработка систем машинного перевода была поручена специально созданному для этих целей Всесоюзному центру переводов (ВЦП). Госкомитету не нравилась наша самостоятельность - мы отказались подчиняться ВЦП, потому что считали, что никаких научных оснований руководить нами у него нет. Под этим двойным прессом наша жизнь в Информэлектро становилась все более неуютной. К концу 70-х годов мне стало ясно, что перспектив в отраслевом институте у нас нет, и я стал искать пути перехода в Академию Наук. Осенью 1985 года этот замысел удалось реализовать. Мне хотелось бы еще раз назвать людей, без деятельной помощи которых наш переход никогда не мог бы состояться: Е.П.Велихов, Р.Л.Добрушин, А.П.Ершов и И.А.Овсеевич.

С момента перехода в ИППИ у нас началась новая жизнь. Сначала мы были группой в составе Лаборатории Р.Л.Добрушина, а в 1989 году выделились в самостоятельную лабораторию компьютерной лингвистики. В 1994 году я передал ее своему ученику И.М. Богуславскому, яркому и глубокому ученому.

В академическом институте у нас появилась возможность заниматься не только прикладными системами, но и теоретическими исследованиями по соединению информационных технологий с гуманитарным знанием.

Основным теоретическим результатом Лаборатории компьютерной лингвистики я считаю разработку полных формальных моделей класса "Смысл - Текст" для английского и русского языков. Модель "Смысл - Текст" это логическое устройство, имитирующее языковое поведение человека, т.е. способность синтезировать текст на естественном языке, выражающий нужный смысл, и анализировать, или понимать воспринимаемый текст, т. е. извлекать из него заключенный в нем смысл. Чтобы функционировать подобно человеку, такое устройство должно быть реализовано на компьютере. Самая естественная прикладная область, в которой можно проверять  эффективность формальной модели "Смысл - Текст", - машинный перевод текстов. Он предполагает и модель понимания (анализ текста на исходном языке), и модель порождения (синтез текста на выходном языке).

Модели конкретных языков, необходимые для решения этой задачи, должны прежде всего обладать свойством полноты. Это значит, что они должны располагать словарями в 50-70 тысяч слов (приблизительно таков объем словаря С.И. Ожегова - самого известного толкового словаря современного русского языка) и грамматикой, описывающей все грамматические формы этих слов (а у русского глагола их может быть до 240) и все синтаксические конструкции кодифицированного литературного языка (с вариантами - до полутора-двух тысяч).

Второе безусловное требование, которому должны удовлетворять такие модели языка, - требование их стопроцентной формализованности. Между тем формальных описаний английского и русского языков в лингвистике не было. И.А.Мельчук, придумавший теорию моделей "Смысл - Текст" - одно из крупнейших достижений лингвистической мысли ХХ века - разработал со своими учениками лишь отдельные фрагменты конкретных моделей русского и английского языков (элементы морфологии и синтаксиса). Толково-комбинаторный словарь, который, по замыслу, должен был их обслуживать, составлялся только для русского языка и к моменту публикации в 1984 году содержал всего 246 слов. К тому же математики, с которыми мы с самого начала работали в одной упряжке, показали нам, что эти фрагменты моделей "Смысл - Текст" формализованы не до конца и в своем буквальном виде на компьютер не переносимы.

Научная задача, выпавшая на нашу долю, состояла в том, чтобы создать лингвистические описания английского и русского языков, удовлетворяющие и требованию полноты (словарь объемом около 60 тысяч единиц, полные морфологии и полные своды синтаксических правил), и требованию полной формализованности, или, что в нашем случае то же самое, требованию переносимости на компьютер. Мне кажется, что с этой задачей мы справились. Наши модели английского и русского языков являются самыми полными из числа известных нам формальных моделей языков, самыми формализованными из числа полных описаний и операциональными: обе функционируют на компьютере в составе различных информационных систем.

В ходе решения этой задачи мы получили другой важный теоретический результат - новый тип лингвистического описания, который мы называем интегральным описанием языка. Это такое лингвистическое описание, в котором грамматика и словарь идеальным образом согласованы друг с другом по типам помещаемой в них информации и по формальным языкам ее записи. Как ни странно, до наших формальных моделей английского и русского языков лингвистических описаний, удовлетворяющих этому естественному требованию, не существовало.

Как ясно из сказанного выше, полные формальные модели английского и русского языков были использованы нами в системе двунаправленного англо-русского и русско-английского перевода. Мы экспериментировали и с материалами других языков (французского, немецкого и корейского), проводили эксперименты по перифразированию высказываний, т. е. по внутриязыковому переводу, занимались задачей общения с базами знаний на естественном языке, которую тоже ставили как задачу машинного перевода с естественного языка на искусственный (SQL, UNL) и обратно, и некоторыми другими задачами. При этом высокая модульность всего комплекса программ позволяет легко переходить на нужный режим (англо-русский перевод, русско-английский перевод, перевод с UNL и обратно, перифразирование), привлекая к работе только ту информацию, которая необходима для данного режима.

Самой развитой из названных систем является первая. Она превосходит все другие разработанные нами системы по богатству используемой в ней лингвистической информации. Достаточно сказать, что основные статьи словарей английского и русского языков представляют собой "многостраничные" научные исследования, в которых единообразно и детально описываются семантические, морфологические, синтаксические и сочетаемостные свойства слов. Тем самым в них отражается реальная языковая компетенция говорящих, т. е. моделируется то знание языка, которым обладают его носители. В качестве иллюстрации этой мысли я позволю себе привести образец перевода, выполненного системой. Он не подвергался никакой правке человеком и содержит несколько характерных для машинного перевода ошибок. Исходный русский текст: "Спецназ освободил заложников. Саудовский спецназ завершил штурм российского самолета ТУ-154, трое террористов схвачены. Операция была проведена с одобрения российской стороны. В ходе штурма погибли двое мужчин и одна женщина. По словам врачей аэропорта, мужчины были застрелены, женщина скончалась в результате ножевого ранения. Еще несколько человек получили ранения". Текст перевода: "Special police unit has released hostages. Saudi special police unit has completed an assault of Russian plane ТУ-154, three terrorists are seized. The operation was conducted by an approval of a Russian side. In the process of assault two men and one woman have perished. According  to words of airport doctors men were shot down, the woman has passed away as a result of knife wound. Several more persons have received wounds".

Полные формальные модели языков, реализованные на компьютере, открывают  перед лингвистикой, до последнего времени наукой сугубо гуманитарной, совершенно новые перспективы, на которые обращал внимание еще А.Н.Колмогоров. Они создают громадный экспериментальный полигон для проверки правильности теоретических знаний, положенных в их основу. Тем самым лингвистика встает в ряд наук, оснащенных естественно-научной методологией поиска научной истины, и становится в значительной мере наукой экспериментальной.

Значение этих новых возможностей для лингвистики трудно переоценить. Ошибка при переводе компьютером вполне правильного исходного текста почти всегда указывает на ошибку в формальных моделях языков или в правилах межъязыковых соответствий.

Надо сказать, что самые трудные участки для формальных моделей - те, которые составляют специфику данного языка. Эффект таких участков сказывается даже при изучении иностранного языка человеком: для носителей безартиклевых языков труднее всего освоить правильное употребление артикля, для носителей безвидовых языков – правила употребления глагольного вида. Между тем даже традиционные описания языков, предназначенные исключительно для человека и допускающие апелляцию к его сообразительности, не дают исчерпывающих правил употребления артикля и вида. И в этой области машинные эксперименты приводят к частным, но от этого не менее интересным лингвистическим открытиям.

Давайте взглянем еще раз на предложенный машиной английский перевод русского словосочетания "завершил штурм российского самолета ТУ-154" - "has completed an assault of Russian plane ТУ-154". Очевидно, что неопределенный артикль перед словом assault - ошибка, следовало сказать "the assault". Можно ли сформулировать общее формальное правило порождения определенного артикля для таких случаев? Оказывается, что можно, и оно покоится на следующем универсальном соображении, касающемся всех языков и самой структуры человеческой мысли: если какое-то действие начинается, то его имя в тексте вводит в рассмотрение новый объект, до того скрывавшийся за кадром. Поскольку объект новый и еще не известный слушателю, его имя должно вводиться неопределенным артиклем: has begun <started, commenced> an assault. Если же действие заканчивается, то естественно предположить, что его объект ранее уже был введен в рассмотрение и, следовательно, должен оформляться определенным артиклем: has finished <completed, rounded off> the assault. Замечу в скобках, что это простое и естественное правило употребления неопределенного и определенного артиклей не было сформулировано ни в одной, даже самой полной грамматике английского языка.

Этот пример показывает, что экспериментирование с компьютеризованными лингвистическими описаниями позволяет корректировать их в режиме непрерывной обратной связи и получать все более точные описания языков.

Не могу не сказать о еще двух лингвистических открытиях, сделанных в ходе экспериментов с компьютеризованными формальными моделями языков. Они имеют более общий характер, поскольку касаются не частных правил употребления каких-то языковых единиц, а специфики всего языка в целом и специфики текстов на нем.

Первое из них - открытие лексикализованности синтаксических правил, т. е. того факта, что для распознавания синтаксических конструкций в тексте нужно знать не только части речи, формы слов, их порядок в предложении, знаки препинания и т. п., но очень часто и конкретное лексическое наполнение конструкций. Если мы говорим "Самолеты садились на запасную полосу минуту", мы сообщаем информацию о длительности действия (так называемая длительная конструкция). Если же мы говорим "Самолеты садились на запасную полосу каждую минуту", мы сообщаем, что внутри каждого интервала, равного одной минуте, имело место событие посадки самолета (обычная обстоятельственная конструкция). Как видим, вставка прилагательного "каждый" коренным образом меняет синтаксическую конструкцию, а в конечном счете и смысл предложения.

Уточняя соответствующие синтаксические правила, мы убеждались не только в том, что синтаксис естественных языков в высокой степени лексикализован, но и в том, что в разных языках он лексикализован в разной степени. Русский синтаксис, например, оказался гораздо более лексикализованным, чем английский. Таким образом, мы получили возможность не только уточнять какие-то частные грамматические или иные правила, но и делать более общие выводы о различиях в строе разных языков.

Второе открытие касается не общего строя языка, а устройства текстов на нем. Машинные эксперименты с текстами давно показали, что тексты естественных языков гораздо более омонимичны, чем это можно себе представить. При этом, чем полнее и лингвистически богаче модель, тем тоньше и незаметней для человеческого глаза омонимия, которую она обнаруживает. Человеку, прочитавшему фразу "Моих детей зовут Коля и Маша", вряд ли придет в голову, что она скрывает два разных смысла. Наша же система сразу обнаружила в ней омонимию, построив для нее две разные синтаксические структуры и переведя их соответственно как "The names of my children are Kolya and Masha" "It is Kolya and Masha that are calling my children".

Тем, что я здесь сказал, тема плодотворности соединения информационных технологий с гуманитарным знанием, представленная, как я надеюсь, и в нашей работе, конечно, не исчерпана. Но о других интересных результатах как-нибудь в другой раз". На этом заканчивается вклад Юрия Дерениковича Апресяна в текст "воспоминаний", и мне хочется лишь дополнить этот текст упоминанием вклада, внесенного в деятельность института в самое последнее время двумя выдающимися математиками более старшего поколения, Гумбольдтовскими лауреатами, Марком Александровичем  Красносельским, которого, к сожалению, уже нет с нами, и Марком Иосифовичем Вишиком, недавно отметившим свое 80-летие. Марк Александрович развил теорию динамических систем с нелинейностями типа гистерезиса, обнаружил новые эффекты физической природы и впервые установил основные факты в задаче Коши о периодических колебаниях, точках бифуркации, о нелинейном резонансе и др. Он решил классическую проблему Лаврентьева об отрывных течениях и проблему обнаружения режимов без скольжения в системах уравнений с релейными элементами. Марк Иосифович вместе со своим учеником Владимиром Викторовичем Чепыжовым  построил теорию аттракторов для автономных уравнений математической  физики. Ими изучена структура аттракторов для этих уравнений, найдены оценки сверху и снизу фрактальной размерности этих аттракторов или Колмогоровской энтропии аттракторов, понятия возникшего в связи с Шенноновской теорией информации, что звучит особенно впечатляюще в связи со 100-летним юбилеем А.Н.Колмогорова. Мне кажется, поэтому, что эта сторона деятельности Вишика и его учеников заслуживает более детального описания. А.Н.Колмогоров нашел применение ключевых понятий теории информации в теории динамических систем. Так в работе 1959 года, написанной им совместно с В.М.Тихомировым, для ряда конкретных компактных функциональных множеств, принадлежащих некоторому метрическому пространству найдены оценки их эпсилон-энтропии т.е. двоичного логарифма минимального числа шаров радиуса эпсилон, которые в объединении покрывают все множество. В частности в этой работе изучена эпсилон-энтропия множества целых функций, обладающих ограниченным спектром, и с её помощью приведен один из вариантов известной теоремы Котельникова.

Я завершаю свои воспоминания о более чем полувековой деятельности в Институте проблем передачи информации РАН. Многих они, конечно, разочаруют и в первую очередь отсутствием глубокого научного анализа тех процессов, которые протекали как внутри института, так и вне его. Исключение, пожалуй, составляет часть, подготовленная Апресяном. Это  понятно, и могу ответить только тем, что такая задача и не ставилась. Н.А.Кузнецов, который просил меня поделиться своими воспоминаниями к 40-летнему юбилею Института, по-видимому, считал, это темой отдельной работы и, Бог даст, я, скорее всего не один, попытаюсь восполнить этот пробел в "информационном взаимодействии". Естественно, огорчил я и тех своих коллег, которых не упомянул, или недостаточно упомянул, в этих воспоминаниях. Некоторые из них не работают в Институте, а некоторых уж нет на свете. За этих особенно обидно. Мне остается только еще раз извиниться перед ними, признать справедливыми их упреки и пообещать, в дальнейшем, по возможности исправить свою вину. Отчасти мне это удаётся сделать, главным образом, в личных беседах с коллегами, работам которых не было уделено должного внимания. Я не только приношу им свои извинения, но при первой же возможности стараюсь загладить свой промах. Это, конечно, требует времени и подходящих условий, тем не менее, иногда это удаётся.

Я считаю наш Институт замечательным организмом. Его сотрудники прекрасные, талантливые люди, много делающие для процветания науки. В наше непростое время они создали “слаженный оркестр, звучащий на всех широтах". И мне остается тешить себя надеждой, что я в нем сыграл не последнюю скрипку.

 

НОВОСТИ И ОБЪЯВЛЕНИЯ
Научный сотрудник лаборатории обработки сенсорной информации Марина Кочевалина получила диплом канди...
5 марта в совете 24.1.101.01 ИППИ РАН состоялась успешная защита докторской диссертации младшего нау...
Совместный семинар ИПЭЭ РАН и ИППИ РАН по проблемам сенсорной физиологии: 28 марта (четверг), 14:30,...
Московский телекоммуникационный семинар: 5 апреля (пятница), 17:00, онлайн. Роман Бычков (Сколтех) «...
Во вторник 26.03.2024 в 14:00 в ауд 307 планируется доклад профессора Игоря Потемкина (физфак МГУ) "...
Открытый семинар сектора репродукции и синтеза цвета: 21 марта (четверг), 17:00, ауд. 307. Владимир ...
Семинар «Глобус»: 21 марта (четверг), 15:40, ауд. 401 НМУ. Александра Скрипченко (ВШЭ) «Задача Новик...
Еще двое сотрудников лаборатории беспроводных сетей ИППИ РАН — аспирант Антон Карамышев и студент ма...
Семинар Добрушинской математической лаборатории ИППИ РАН 19 марта, вторник, 16:00, ауд. 307. ...
13 марта и.о. директора ИППИ РАН Максим Федоров принял участие в тематическом Дне искусственного инт...
Совместный семинар ИПЭЭ РАН и ИППИ РАН по проблемам сенсорной физиологии: 14 марта (четверг), 15:30,...
Семинар Добрушинской математической лаборатории ИППИ РАН: 12 марта, вторник, 16:00, ауд. 307. Михаи...
Семинар лаборатории № 8 по проблемам сенсорной физиологии: 7 марта, 14:30, малый конференц-зал ИПЭЭ....
Введение в физику полимеров: вторник 4 марта, 14:00, ИППИ к. 307, д.ф.-м.н. А.В.Чертович, ФИЦ ХФ РАН...
Семинар Добрушинской математической лаборатории: 5 марта, вторник, 16:00, ауд. 307. Андрей Пятницки...
Все новости   
 

 

© Федеральное государственное бюджетное учреждение науки
Институт проблем передачи информации им. А.А. Харкевича Российской академии наук, 2024
Об институте  |  Контакты  |  Противодействие коррупции