С.Б. Шлосман

 

Я познакомился с Роландом Львовичем Добрушиным в 1972 году, когда я стал ходить на университетский семинар по статфизике. Потом я поступил к нему в аспирантуру в ИППИ, и с тех пор я имел счастье быть в постоянном научном и личном контакте с ним, до самой его смерти в ноябре 1995 года. В течение этих двадцати лет жизнь в России переменилась неузнаваемо. Ученые, работавшие по "конторам", стали сотрудниками академических институтов. Те, которых на Западе знали лишь понаслышке, как авторов выдающихся работ, получили возможность бывать там регулярно. Роланд Львович стал много путешествовать, в результате чего мы с ним стали работать по переписке. В то же время я старался видеться с ним как можно чаще. Мы занимались вместе в Цюрихе, Вене, Хайфе, Бостоне, Нью-Йорке, Итаке, Ирвайне, Гейдельберге, и конечно в Москве. На меня большое влияние имели его научные интересы, и не меньшее – его взгляды на жизнь, людей и мир.

Чем больше узнавал я Роланда Львовича, тем больше становилось мое восхищение перед ним. Наши отношения продолжались более двадцати лет, но даже к концу этого времени он все еще оставался для меня человеком непредсказуемым.

История, которую я расскажу, произошла почти 20 лет назад, в 1980 году, на конференции по статфизике, происходившей в начале сентября в пионерском лагере недалеко от Тюмени.

Эта конференция была одной из самых удачных, в которых я участвовал. На нее приехало около тридцати человек, в том числе Роберт Адольфович Минлос, Ольга Ставская, Сережа Пирогов, Юра Сухов, Дима Штейнгад, Борис Гуревич. Погода была прекрасная, и лекции происходили на улице, среди сосен, куда принесли доску. Между лекциями играли в воллейбол. Роланд Львович, конечно, тоже играл. В спорных случаях, когда было неясно, улетел ли мяч в аут, он употреблял свой авторитет председателя оргкомитета конференции.

Конференция была очень интересна в научном плане. Одной из обсуждавшихся тем был метод отражательной положительности, примененный в это время Фрелихом, Израэлем, Либом и Саймоном к задачам статфизики. Я помню это частично из-за песни, которую Андрей Марченко пел у костра, посвященому закрытию конференции. Там говорилось о Гиббсе, восхищенном этим методом. Другой круг вопросов, обсуждавшийся на конференции, был связан с идеей конечного сдвига энергии, высказанной в работе Брикмонта и Лебовица, использованной затем Пфистером. После моей обзорной лекции, посвященной этой теме, Роланд Львович высказал идею о том, что с помощью такого соображения можно доказать трансляционную инвариантность любого гиббсовского низкотемпературного состояния модели, описываемой теорией Пирогова-Синая. Эта идея была реализована в работе R.Dobrushin, S. Shlosman, The problem of translation invariance of Gibbs states at low temperature, Soviet Sci. Rev., Sect. Math. Phys. Rev., vol. 5, ed. by S.P. Novikov, Harwood Acad. Publ. Chur., 53-195, 1985. Нам потребовалось три года, чтобы написать эту работу, но основная ее идея осталась той самой, которую Роланд Львович высказал в течении пяти минут после моей лекции.

История, сильно поразившая меня, произошла в тот день конференции, когда после обеда лекций не было. Нам повезло с погодой, было тепло и солнечно, и в лесу было много грибов. Роланд Львович решил сходить за грибами, один. Наш лагерь был в сосновом лесу, довольно далеко от другого жилья, поэтому Роланд Львович взял с собой компас. Он вернулся через четыре часа, как и собирался, довольный, и с грибами. Когда его спросили, как он нашел дорогу обратно, он ответил, что нашел ее по наитию, не пользуясь компасом, потому что коробочку с компасом он открыть не сумел! Это показалось мне явным доказательством его исключительных качеств: если человек не умеет делать таких тривиальных вещей, то насколько он превосходит других в областях, которыми владеет профессионально!

Эта сценка напомнила мне одну даоисскую легенду, которую приводит Сэлинджер в начале своей книги "Выше стропила, плотники!". Там один китайский император спросил своего главного конюха, кого тот может порекомендовать себе в преемники. Конюх ответил, что каждый из двух его сыновей вполне достоин занять его место. Впрочем, если император желает, конюх знает и такого человека, который может распознать жеребенка, что превратится в коня, способного скакать как ветер и не оставлять следов. Впрочем, в настоящее время тот нищенствует и продает воду на дворцовой площади. Император согласился испытать продавца воды, и того снарядили в экспедицию, с тем чтобы разыскать такого жеребенка. Он возвратился через полгода и сказал, что нашел нужного коня. Он описал найденного серого жеребца, и объяснил, где найти владельца. Слуги императора отправились за жеребенком, а вернувшись, сообщили императору, что указанный человек имеет только гнедую кобылу! Император призвал своего конюха и стал стыдить его за то, что его кандидат не умеет даже отличить жеребца от кобылы. Тот задумался, а потом сказал: "Да, я ошибся в нем. Я полагал, что он превосходит меня в десять раз, а теперь я вижу, что он превосходит меня в десять тысяч раз! Ему дано видеть сущность вещей, и его взгляд не останавливается на их поверхности, но проникает внутрь!" А найденная им кобыла в самом деле превратилась потом в лошадь, обладающую сверхъестественными свойствами.

Влияние Добрушина на всех, кто его знал, было очень велико. Даже теперь, когда мы обсуждаем какие-нибудь математические вопросы, мы стараемся угадать, как бы стал разрешать их Роланд Львович. Это же относится к политическим и человеческим проблемам.

Мне очень не хватает общения с ним.